Возможно, слишком дорого обходится рекультивация земли, особенно на бывших полигонах.

Думаю, все комиссионные были получены и распилены еще до вывода группы войск. Поэтому и отдано все за бесценок.

Я уже упоминал ранее, что некоторое время назад общался с одним немецким товарищем, который писал научную работу об объектах, построеных на деньги СССР на территории Германии. Мне показалось, что в ФРГ бытует мнение, что за годы существования ГСВГнашими войсками   использовались объекты старой немецкой постройки только лишь, а сам и мы не построили ничего.

Там  показательно наказали страшнейшего коррупционера - дирижера военного оркестра, который иногда халтурил со своими лабухами.

почему бы России не потребовать комиссионные, как правообладателю этой собственности?

***
С начала оккупации Германии советские войска приступили к демонтажу наземных радиоцентров трансконтинентальной и трансатлантической связи, а также ряда радиостанций, которые не использовались союзными войсками и не относились к тем, которые осуществляли вещание на население с разрешения оккупационной администрации.
17 ноября 1945 г. был издан приказ Главноначальствующего СВАГ № 147 «О выемке концентрических кабелей и демонтаже усилительных пунктов в зоне советской оккупации Германии (в целях разоружения Германии в части средств электросвязи)». Об этом же - уничтожении всей подземной кабельной сети, а также наземных линий связи и радиостанций, которые не используются для нужд союзников и превышают установленные мощности, выделенные для нужд немецкого населения – шла речь в директиве Контрольного совета № 22 от 6 декабря 1945 г.
Выполняя требования этих документов, советские оккупационные власти на 1 ноября 1948 г. выявили и уничтожили: 78 из 91 выявленных и учтенных объектов связи; аппаратуры связи разной 4706 тонн; оборудования и средств сигнализации 739 тонн; шифровального оборудования 5 тонн; кабеля подземного 3900 километров; кабеля воздушного 130 километров. Таким образом, все учтенные средства связи, превышающие установленные потребности немецкого населения, были уничтожены, за исключением той их части, которая использовалась советскими оккупационными властями.
***
Средства связи и оборудование узла связи «Zeppelin», общая стоимость которых составляла 10-15 млн имперских марок , в 1945-1946 гг. демонтировали и вывезли. Собственно бункер подлежал уничтожению, что и было сделано в начале 1946 года.
Столяры-плотники Цоссена зимой 1945/46 изготовили большое количество деревянных ящиков объемом по одному кубометру. Эти ящики, наполненные взрывчаткой, опустили в глубокие штольни у стен бункера, и в два приема подорвали. Таким образом, объект вывели из строя, что не помешало в дальнейшем приспособить его к делу, когда возникла такая необходимость.
К мысли о том, что сооружение можно использовать по прямому назначению, пришли не сразу; до конца 50-х «Zeppelin» стоял в запустении и затоплении грунтовыми водами, а территория, на которой он расположен, находилась за пределами советского гарнизона. Но пришло время – и высокие защитные свойства бункера на фоне угрозы ядерной войны (противостояние с недавними союзниками стало нешуточным) подтолкнули к разумному использованию богатого наследия.
***
В ходе работ по восстановлению бункера связи «Zeppelin», начавшихся в 1957 году , из помещений откачали воду; ликвидировали повреждения наружных стен, полученные сооружением в результате подрыва; изменили внутреннюю планировку бункера. Все оборудование бункера демонтировали перед подрывом, так что из немецкого наследия можно было использовать только канализацию, и бункер заново снабдили всеми необходимыми инженерными системами: электроснабжения, водоснабжения, вентиляции, пожаротушения. В отличие от немецких времен, все подразделения связи разместились на верхнем этаже; на нижнем этаже бункера находились службы обеспечения, а также рабочие помещения для Главкома и штаба ГСВГ.
Объект было велено именовать «мастерская» - с союзниками по антигитлеровской коалиции к началу 60-х расплевались окончательно, так что речь шла не о сохранении видимости приличия, а лишь о маскировке, но личный состав все рано употреблял слово «яма», что указывало прямо под землю даже не самому искушенному шпиону.
Главный вход в бункер, получивший статус входа для командования ГСВГ, оборудовали лифтом. Северную штольню на случай длительного сидения под землей оборудовали спальными местами – на одной из ее стен закрепили откидные койки в два яруса, и она получила название «спальная потерна»; на этот же случай имелись и склады «НЗ», а с водоснабжением все было хорошо с немецких времен, исправно работали три артезианские скважины. Вход в западную штольню, называемую впоследствии «рабочей потерной» – именно этой штольней ходили смены на боевое дежурство, с 1961 года находился в небольшом безликом сооружении, по совместительству служившем кинобудкой для летнего кинотеатра.
Входы в бункер – главный, запасной, и в северную штольню - находились на технической территории части, охраняемой вооруженным караулом; здесь же находились и воздухозаборники.
С появлением и широким распространением оружия массового поражения особую актуальность приобрели соответствующие защитные мероприятия. Конструкция сооружения могла обеспечить надежную защиту от воздействия всех поражающих факторов ядерного взрыва; для защиты от радиоактивного и химического заражения входы в штольни, а также из штолен в сам бункер оборудовали герметическими дверями, предусмотрели шлюзовые системы. Очистку подаваемого в бункер воздуха обеспечивали фильтровентиляционные установки.
***
Проходная, где начинался путь на узел связи штаба ГСВГ, находилась в небольшом домике, по совместительству служившим в разные годы то кинобудкой для летнего кинотеатра, то художественной мастерской, то каптеркой.
В проходной – дежурный из роты охраны, которому предъявлялись пропуска – и начинался спуск под землю. Восемь пролетов лестницы, а дальше – длинный, 260-метровый коридор, что на немецких планах именуется западной штольней и залегает – подошвой своей – на глубине 12 метров от поверхности. В отношении этой штольни употребляли термин «потерна», что в переводе с французского означает - подземный ход в виде галереи, коридора в военном сооружении. Завершалась потерна очередной лестницей, спускающейся к нижнему этажу собственно бункера, в котором располагался узел связи. Затем по следующей лестнице, находящейся слева от входа в бункер, поднимались на верхний этаж.
Первой слева по ходу длинного коридора верхнего этажа располагалась радиомастерская. Трудились радиомастера под руководством двух прапорщиков не только над ремонтом аппаратуры, как можно предположить по названию мастерской, но и над всевозможными, самыми разнообразными изделиями для нужд части и офицерского состава. Дальше, уже по правой стороне коридора, была раздевалка, где все заступающие на дежурство переодевались в «подземную» форму – хлопчатобумажные, защитного цвета, куртки с брюками и тапочки. Перед началом смены проходил общий для всех – радистов, телеграфистов, телефонистов, обеспечения – развод, его проводил оперативный дежурный узла связи. Строились в поперечном «телефонном» коридоре, уже в подземной форме, но с противогазами на боку. Кроме того, для всех на узле были припасены аппараты ИП-46, в котором теоретически можно было 40 минут обходиться вообще без воздуха. Напутственная речь дежурного по связи завершалась приказом - «На боевое дежурство по обеспечению связи командования Группы Советских войск в Германии заступить», далее звучал Гимн СССР, после чего смены расходились по своим заведованиям.
***
«Телефонный», один из двух поперечных коридоров верхнего этажа, вел в линейно-аппаратный зал дальней связи - ЛАЗ ДС, разделенный стеной из высоких, под потолок, стоек уплотняющей аппаратуры К-60, позволяющей по одному кабелю организовать 60 телефонных или телеграфных каналов. По периметру зала стояла также уплотняющая аппаратура, но помельче: П-304, работавшая по кабельным линиям, и П-305 для линий воздушных. В свое засекреченное, расположенное за дверью с цифровым замком хозяйство через ЛАЗ ДС проходили ЗАСовцы.
По правой стороне этого коридора находился телефонный коммутатор, на котором дежурили и солдаты, и женщины-телефонистки. Профессия телефонистки считается женской, но изначально телефонными операторами были именно мужчины. Потом профессия действительно стала женской, и по мере роста емкости станций ужесточались требования при отборе телефонисток. На эту работу стали принимать девушек высокого роста (длинные руки) и незамужних, «дабы лишние думы и заботы не приводили к лишним ошибкам». Но незамужние имеют обыкновение через некоторое время становиться замужними, и существует легенда, что именно замужество одной телефонистки послужило толчком для изобретения первой автоматической телефонной станции. Рядом с коммутатором располагался зал с аппаратурой тонального телеграфирования. Напротив коммутатора находился кросс, где соединительные линии, идущие от магистральных кабелей, коммутировались с аппаратурой.
***
Другой поперечный коридор вел к заведованиям радистов и телеграфистов, там же находились АТС и комната дежурного по связи (впоследствии должность переименовали в дежурного помощника начальника узла связи). За поворотом этого коридора располагались телеграфисты и еще одно заведение, совершенно уже секретное и «Ранету» не принадлежащее – узел правительственной связи. Служили там исключительно офицеры (бросался в глаза солидный возраст многих из них при невысоких званиях); солдатик был только один, жил он в третьей роте, и утверждал, что в зал с аппаратурой его запускают лишь для того, чтобы подмести пол, и лишь тогда, когда все комплекты плотно закрыты шторками. Именно так было в 1977-1979 годах; позднее, по воспоминаниям дежурного по радио, офицеры с узла ПС «брали у меня солдат навести там порядок».
***
Радиоцентр включал в себя радиобюро - приемный радиоцентр, где сидели все радисты (кроме «ключистов» и ЧДС) и дежурный по радио (сменный инженер радиоцентра); соседнее помещение, где находились приемная часть р/с «Алдан» , кросс, радиокоммутатор и комната ТЛФ ЗАС с комплектами для радиоцентра. В отдельных помещениях находились ЧДС (частотно-диспетчерская служба) и аппаратная р/тлг ЗАС.
Радистов на смену заступало 12 человек. Дежурный по радиосвязи, два направленца (ГШ и ГСВГ), радиокоммутатор, механик слуховой засекреченной связи, и радисты на сети. В постоянной готовности находились сети Генерального штаба, сети оповещения ГСВГ, сеть взаимодействия с Центральной, Южной, Северной группой войск, Прикарпатским военным округом, сеть начальника разведки и начальника ракетных войск и артиллерии, сети взаимодействия с союзниками – немцами, чехами и поляками. Еще одна сеть добавилась после образования в Польше в 1984 году Ставки Западного стратегического направления. В сутки передавалось и принималось до 100 радиограмм, проводилось 15-20 сеансов с подчиненными армиями и дивизиями, с Генеральным штабом по их команде, плюс сигналы боевого управления.
Отсюда же, из подземелья, через 15-киловаттный передатчик «Буря», установленный на «Контуре», дважды в день, утром и вечером, на всю Группу транслировались памятные многим передачи радио «Алдан»: сначала позывные «Я - Алдан», следом группы цифр, далее 20 минут музыки. Воспринимавшаяся большинством слушателей как музыкальная передача, таковой она не являлась, а предназначалась для проверки приема сигнала по всей территории ГДР в сети оповещения «Радуга».
***
В телеграфном центре на смену заступали телеграфисты и механики ТЛГ ЗАС. Телеграфистов заступало восемь: пять солдат и три вольнонаемных телеграфистки. Солдаты работали с армиями, а телеграфистки с «Рубином» и гражданской почтой. Аппаратных было четыре: «рубиновская», общий зал (армии и части группового подчинения), почта и перегон в 1-й городок (работали по сеансам по мере нагрузки).
В первом городке была одна телеграфная аппаратная на все направления; кроме того, в отдельной комнате под названием «пуншировочная» перепечатывали почту для высшего командования группы.
Каждое утро телеграфисты катили по потерне, а затем поднимали по лестнице на поверхность огромный железный ящик с бумажной отработкой, которую сжигали в специальной печке, находившейся за домиком, где был вход в «яму». В первом городке тоже была печка, и специально отведенное время для сжигания, с шести до половины седьмого утра (до шести перемещения по территории штаба пресекала охрана); тщательность сжигания отработки проверялась начальством, и при обнаружении обрывка перфоленты или телеграммы устраивался «разбор полетов».
***
На нижнем этаже бункера располагались заведования служб обеспечения: дизельная, электрощитовая, помещения с вентиляционным оборудованием, системы водоснабжения и канализации, а также склад НЗ.
Здесь же, на нижнем этаже, был оборудован ЦБУ (центр боевого управления). Большой зал, по центру и вдоль стен расставлены столы, аппаратура, мониторы. Вдоль одной стены большая стеклянная карта, на которой отмечены базы НАТО и дислокация наших соединений. Стрелками были отмечены направления ударов наших танков, авиации и т. д. Напротив кабинет Главкома: комната средних размеров, немного мебели, много телефонных аппаратов. Тут же комната отдыха для главкома, в ней кровать и пара шкафов.
***
Кроме узла связи в «яме», существовал узел связи в первом городке, расположенный на первом этаже здания управления связи в комплексе зданий штабе группы. Здесь была АТС, кросс, как и в «яме» - открытая и закрытая экспедиции, ЗАС, и дежурный по связи. В подвале находились посты электриков, дизелистов, каптерки линейных надсмотрщиков и механиков системы оповещения «Изумруд».
***
В отдалении от «Ранета», в соответствии с принципом разнесения элементов узла связи на местности (мероприятие это - вынос излучающих средств за пределы узла - направлено на обеспечение повышения живучести и помехоустойчивости работы средств связи), находились именуемые в обиходе «точками» два передающих радиоцентра – «Контур» и КИП–71. Позднее, в 70-х, были построены две станции спутниковой связи – «Цитрон» и КИП–17, а также наземный пункт привязки «Триггер».
***
В населенном пункте Заалов, пятью километрами западнее Вюнсдорфа, находился передающий радиоцентр ПДРЦ-1 с позывным «Контур». На территории размером примерно 1 кв. км располагались ПДРЦ, антенное поле – 4 гектара, казарма, и несколько домов комсостава. Здание ПДРЦ полуподземное, размерами 50 на 25 метров, высота 4 метра, окружено валами со всех сторон. Служили на «Контуре» 20 солдат, 7 прапорщиков и 3 офицера.  На «Контуре» были установлены до четырех десятков передатчиков различной мощности, от 1 до 25 киловатт.
***
КИП-71 – расположенный семью километрами юго-восточнее Луккенвальде (в районе населенного пункта Ениккендорф) резервный радиоцентр, которому предстояло приступить к работе в случае, если противник уничтожит ПДРЦ-1. Как и «Ранет», КИП-71 включал в себя две территории, жилую и техническую. На жилой территории располагались казарма, клуб, спортзал, спортплощадка, ДОС, кочегарка, баня, гараж, угольный склад, хоздвор.
На технической территории находились пожарный водоём, антенные поля и собственно сам радиоцентр – бункер арочной конструкции, засыпанный землей и сверху засаженный деревьями. Антенные поля – подземные (антенна «Астра-2» на глубине 2 метра), на фото с воздуха выглядевшие обычными полянами среди леса. На радиоцентре были установлены 15 передатчиков мощностью от 1 до 5 киловатт излучаемой мощности, но в работе КИП-71 не использовался, только раз в месяц проводились тренировки, причем для имитации работы КИП-71 приходили полевые радиосредства из 118-й бригады связи.
Около «бугра» располагалось хранилище топлива для дизелей, обеспечивающих автономную работу КИП-71 во время отключения электричества. В «бугор» было два входа, с торца и сбоку; на каждом входе - по три двери. Первая дверь – с электронным замком, две последующие – железные, которые по тревоге задраивались с помощью винтовых механизмов; между дверями нагнетался воздух. По технической территории точку окружали четыре ряда колючей проволоки. Внутри периметра вышки и «грибки», между которыми ходил патруль с собаками из роты охраны. Охрану убрали в 1984 году после инцидента с солдатом, который хотел застрелиться; из казармы роты охраны сделали спортзал. Служили на точке чуть больше 30 человек, три взвода. Первый – радисты, второй – дизелисты, третий – хозвзвод. Вокруг «бугра» по технической и по жилой территории находились замаскированные окопы для защиты и обороны «бугра». Между окопами была телефонная связь. По тревоге первый и второй взвод обеспечивали связь, третий взвод обеспечивал оборону.
***
КИП-17 - станция спутниковой связи, где служили около 15 человек, находился в десяти километрах восточнее Ютербога, в районе Хайдеховского полигона.  Здесь была установлена станция спутниковой связи «Корунд», единственный канал которой использовался в автоматической системе оповещения «Вьюга».
***
ПДРЦ-4 «Цитрон» - станция спутниковой связи, находился южнее Ютербога, непосредственно на окраине Ессенского полигона, пятью километрами севернее городка Ессен. На небольшой территории, с трех сторон окруженной лесом (к полигону передом, к лесу задом:)), располагалось одно двухэтажное здание. Служили на «Цитроне» два офицера – начальник отделения и главный инженер, 4 прапорщика и 16 солдат.  Здесь была установлена аппаратура спутниковой связи «Кристалл-У» (узловая), позволявшая организовывать связь сразу с 9 абонентами. В сеансах спутниковой связи одновременно участвовали узлы связи армий, 118 бригады связи, Генерального штаба.
***
В трех километрах севернее «Ранета», в лесу на окраине Вюнсдорфского полигона, располагался ОРРУС (опорный радиорелейный узел связи) «Триггер» – пункт привязки для организации связи с подвижными объектами и полевыми узлами связи. Служили на «Триггере» полтора десятка человек.
На «Триггере» были установлены радиорелейные станции Р–409, предназначенные для работы с самолетами (воздушными пунктами управления) Генерального штаба (позывные «Циклон», «Огневой», «Ревизор»), железнодорожным пунктом управления ГШ («Кульбит»), самолетами и вертолетами (ВЗПУ) командования ГСВГ (в первую очередь, самолетом главкома с позывным «Турнир»), и радиорелейная станция Р-404, работавшая в стационарной опорной сети связи ГСВГ.
С середины 80-х «Триггер» стал не только узлом связи, а еще и местом отдыха для офицеров и прапорщиков «Ранета»: баня, бассейны (один в бане, второй на улице) – и до такого счастья всего двадцать минут пешком.
***
Важнейшими линиями связи были каналы на «Рубин» ( Москва, узел связи Генерального штаба), на «Колибри» (главный КП Варшавского договора в Польше, Легница), на армии ГСВГ, на различные запасные командные пункты. «Редут» - позывной находившегося в районе населенного пункта Мёлау, недалеко от Виттенберга, запасного командного пункта Главкома ГСВГ. КИП-95 - расположенный в гарнизоне Лосса, тридцатью километрами юго-восточнее Ваймара, запасной командный пункт штаба Группы. КИП-25 – узел связи запасного пункта управления тыла группы (ТПУ группы). Он находился у населенного пункта Линов, недалеко от Барута и в 25 минутах езды от штаба группы – Вюнсдорфа.
На территории Германской Демократической Республики находился и передовой командный пункт ГШ МО и ОВС Варшавского договора с позывным «Арбалет». Назначение объекта, размещавшегося в районе населенного пункта Фалькенхаген, недалеко от Франкфурта-на-Одере, держали в строжайшем секрете; легендой объекта был «Автомобильный завод «Торпедо», периметр украшали разобранные автомашины, личный состав носил автомобильные эмблемы.
В 1981 году на «Ранете» потребовались новые площади под установку аппаратуры связи, для чего расчистили длинный коридор нижнего этажа бункера и прилегающие помещения. Большой объем работ, в ходе которых на поверхность вынесли значительное количество (до 7000 м3) строительного мусора, скопившегося в нижнем этаже в результате восстановления и перестройки бункера, выполнили методом «дембельского аккорда». Так в Советской Армии называли ударный труд увольняемых в запас, за который обещалась досрочная, в рамках допустимого, демобилизация. Но московская комиссия, осмотрев вычищенные помещения, сочла их непригодными для размещения аппаратуры (тому причиной стали повреждения, полученные сооружением в результате подрыва), и в коридоре нижнего этажа устроили тир.
К учению «Запад-84» на технической территории «Ранета» построили небольшой по размерам малозаглубленный бункер арочной конструкции, получивший наименование «Панцирь», который использовался в качестве рабочего помещения для командного состава - участников учений.
В эти же годы (1982-1984) на технической территории «Ранета» построили объект УК-20з – двухуровневое, арочной конструкции, полуобвалованное сооружение, сравнимое размерами с бункером «Zeppelin», в котором разместился 1014 Объединенный командный пункт ВВС и ПВО (в.ч. 18178).
***
В четвертом городке (он же «новый городок» - немалую часть зданий построили после войны) расположился 69-й мотострелковый, в обиходе «королевский», полк – свернутая при послевоенном сокращении Советской Армии в полк 69-я механизированная Проскуровская, ордена Красного Знамени, ордена Суворова II степени, ордена Кутузова II степени бригада.
Сформированная в январе 1943 года, весь свой боевой путь 69-я механизированная бригада прошла в составе 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии Воронежского (в дальнейшем 1-го Украинского) фронта. Участвовала в освобождении Левобережной и Правобережной Украины, Львовско-Сандомирской, Сандомирско-Силезской, Нижнесилезской, Берлинской и Пражской наступательных операциях. За боевые заслуги бригада получила почетное наименование Проскуровская, была награждена орденом Красного Знамени, орденом Суворова II степени (за проведение Львовско-Сандомирской наступательной операции), орденом Кутузова II степени (за штурм Берлина). 45 воинов бригады были удостоены звания Героя Советского Союза.
В июне 1945 года входившую в состав 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии 69-ю механизированную Проскуровскую Краснознаменную орденов Суворова и Кутузова 2-й степени бригаду переформировали в 69-й механизированный Проскуровский Краснознаменный орденов Суворова и Кутузова 2-й степени полк 9-й механизированной дивизии. Из Чехословакии полк передислоцировался в Австрию, в район города Холлабрун.
С июня 1946 года по 1951 год 69-й механизированный полк (в ноябре 1946 года полк свернули в кадровый механизированный батальон, в августе 1949 года вновь развернули в механизированный полк) дислоцировался в населенном пункте Драххаузен севернее Коттбуса. В 1957 года полк стал 69-м мотострелковым полком, а 9-я механизированная дивизия – 82-й мотострелковой дивизией. Далее подчиненность полка, постоянно дислоцировавшегося в Вюнсдорфе, менялась неоднократно. В 1958 году, когда 82-ю мотострелковую дивизию вывели в Советский Союз, 69-й мотострелковый полк включили в состав 14-й гвардейской мотострелковой дивизии, штаб которой располагался в Ютербоге (в 1968 году послужной список 69-го мотострелкового полка 14-й гвардейской мотострелковой дивизии пополнился участием в операции «Дунай»). В 1982 году 14-ю гвардейскую мотострелковую дивизию переформировали в 32-ю гвардейскую танковую дивизию. В 1989 году, когда вывели в Советский Союз 32-ю гвардейскую танковую дивизию, 69-й полк передали в состав 35-й мотострелковой дивизии (штаб в Крампнице). В 1991 году, после расформирования 35-й мотострелковой дивизии, 69-й полк вошел в состав 90-й гвардейской танковой дивизии (штаб в Бернау).
До 1989 года в состав полка входили: два мотострелковых батальона, танковый батальон на Т-64А, артиллерийский дивизион на 122-мм САУ, зенитная батарея, противотанковая батарея, разведрота, рота связи, инженерно-саперной рота, ремрота, рота материального обеспечения. В 1989 году 69 мсп получил из состава выведенного в Союз танкового полка 32-й танковой дивизии третий мотострелковый батальон; танки Т-64 заменили на Т-80; зенитная и противотанковая батареи превратились в дивизионы.
В гарнизоне Вюнсдорф для 69-го мотострелкового полк немецкая строительная фирма «Bau-Union Sud» из Потсдама возвела комплекс зданий, первое из которых сдали в 1953 году. Комплекс включал в себя здание штаба, пять казарм для на 220 солдат каждая, клуб, спортивный зал, столовую на 1500 мест, поликлинику, офицерскую столовую, солдатскую чайную, магазин, три жилых дома. Еще одну трехэтажную казарму построили в 1967 году.
Употреблявшиеся в отношении 69-го мотострелкового полка определения «придворный» и «королевский» были обусловлены характером службы. Во всех военных округах СССР «придворными» называли части и соединения, использовавшиеся для парадных и показных мероприятий. Рассказывает В. Никольский, служивший в разведуправлении Группы в 1956-1958 годах: «В Вюнсдорфе недалеко от штаба группы войск располагался мотострелковый полк, предназначавшийся для «представительских» целей. Из его состава выделялся почетный караул для встречи различных высокопоставленных гостей, как своих, так и зарубежных. Казармы этого полка часто посещались различными делегациями. И силами этого парадного полка обычно демонстрировались отдельные элементы боевой подготовки на специально оборудованном учебном поле. Это был своего рода показной «гвардейский» полк главкома. Комплектовался он из рослых ребят. Его солдаты получали улучшенное, пригнанное по росту обмундирование, хромовые и яловые сапоги. Размещался полк в просторных казармах с прекрасно оборудованными вспомогательными службами, со своим клубом, спортивным и штурмовым городком. Боевой техникой полк был укомплектован полностью, имел большой лимит ее эксплуатации. Служба в этой части, несмотря на ее привилегированное положение, была нелегкой. В показном полку все должно было свидетельствовать о высоком уровне боевой подготовки войск группы в целом. Много уделялось внимания строевой подготовке, владению боевой техникой, стрельбе, слаженности в показных учениях. Понятно, что во всех войсках группы показатели были значительно ниже, бытовые условия хуже, нормы обеспечения боевой техникой несколько иные, чем в образцовом полку».
«Решение сделать полк показным и в строевом, и в боевом отношении, принял главком ГСВГ генерал армии П. К. Кошевой в 1965 году. Сформировали 3 парадных батальона по 200 человек (как на парадах в Москве), роту почетного караула и роту барабанщиков. Офицерам сшили специальную парадную форму, рядовому и сержантскому составу на парадно-выходные кители крепились красные нагрудники с двумя рядами пуговиц по краям, и типовой парадный комплект значков (Гвардия, Отличник СА, Классный специалист, Военно-спортивный комплекс). Полк постоянно принимал участие в различных парадных мероприятиях в других гарнизонах, а 7 ноября 1967 года, совместно с ННА ГДР, участвовал в параде в Берлине по случаю 50-летия Великой Октябрьской Социалистической Революции. Каждый год 9 мая и 7 ноября 1-я мотострелковая рота полка (рота почетного караула) участвовала в возложении венков к могиле Советских воинов в Тиргартене, Западный Берлин. Кроме того, 69 мсп постоянно участвовал в различных показных занятиях и учениях.
Вспоминает Олег Щуков, служивший в 69 МСП в 1988–1992 годах: «В полку был традиционный план приема различных делегаций. По приезду гостей на плацу их встречала 1 МСР в полной парадной форме, с карабинами, офицеры с саблями, как и положено роте почетного караула. Затем делегации показывали казармы геройских 1 и 4 рот. В это время на спортгородке проводилось занятие по физподготовке с одним из подразделений, так как спортгородок попадал в поле зрения при передвижении с плаца к казарме 1 и 2 МСБ. Гвоздем программы были показные ротные тактические учения с боевой стрельбой с привлечением авиации (вертолеты МИ 24) на войсковом стрельбище полка. Их организация была возложена на 2 МСБ. По этой программе и готовились. Личный состав, проживающий в показных казармах, переселился в палаточный городок справа от штаба полка за парком боевых машин. Казармы ремонтировались, проводились тренировки намеченных мероприятий». И далее: «Хочу подробнее остановиться на РТУ с боевой стрельбой. В этот день я находился рядом с центральным командным пунктом войскового стрельбища. Моя задача заключалась в следующем: сидеть в окопе с пулеметом ПКС (на станке), на который вместо прицела закрепили станцию ближней разведки СБР-3. Когда делегация поднимется на ЦКП и расположится для просмотра, по сигналу я должен был дать длинную очередь из пулемета (патроны холостые). Тогда же должен был начаться этап боевой стрельбы. Сделав очередь, и немного напугав стоящих на вышке гостей, я стал наблюдать за происходящим. 5 МСР занимала оборону по краю войскового стрельбища. В глубине обороны на тактическом поле (в тылу войскового стрельбища) готовилась к атаке сводная рота из состава 4 и 6 МСР. Появились вертолеты МИ-24 и сделали залп из НУРСов, потом еще один заход и залп по воображаемой обороне противника. Далее началась огневая подготовка. Минометная батарея вела огонь из минометов, БМП-1 роты, занимающей оборону, вели огонь по старым САУ, которые использовались в качестве мишеней и были начинены бочками с напалмом. При попадании в них происходил огромный огненный взрыв, а потом долгое горение. Велся огонь из стрелкового оружия, патронов с трассирующими пулями никто не жалел. На поле было заложено большое количество имитации, что делало обстановку не просто приближенной к боевой, а супербоевой. Кругом гремели взрывы. Когда огневая подготовка закончилась, из глубины обороны выдвинулась сводная рота из состава 4 и 6 МСР, спешилась, перешла через передний край обороняющейся роты и повела атаку в глубину войскового стрельбища. Из-за сильного дыма ее действия практически не были видны. Шоу получилось на загляденье».
Но полк был не только парадным, а и работящим. Вспоминая службу в 69-м мотострелковом, А. Вовненко приводит длинный список объектов, строившихся с участием или силами полка: объездная дорога, оборонительные позиции вокруг Вюнсдорфа, объекты соцкультбыта в гарнизоне, зона отдыха на лесном озере, тир на главкомовском озере, в самом полку: вся учебно-материальная база - войсковое стрельбище, танковый огневой городок, танковая директриса, танкодром, автодром, и прочее; 2-х этажный дом на 8 квартир, караулка, новый свинарник с мясохладобойней. При этом никто не отменял боевую подготовку и подготовку к всевозможным посещениям полка высокими гостями. В полку охраны нарушителей дисциплины пугали тем, что отправят служить в 69-й полк – и помогало.
***
Рядом с 69-м полком в 4-м городке затаились разведчики – на обширной территории между руинами комплекса «Maybach II» и «берлинкой» базировались несколько войсковых частей со специализацией «глаза и уши армии». В мансарде главного здания штаба в 1-м городке располагалось разведуправление ГСВГ, иными словами – 264-й пункт управления начальника разведки (в/ч 89430), а в 4-м городке находился узел связи разведки с позывным «Морион» (связисты ездили на дежурство и в штаб). На этой же территории находились: в/ч 04521 - отдельный батальон радиосвязи 5 управления ГРУ (это управление координировало деятельность всей армейской разведки), позывной «Нигрол»; автопарки с мобильной техникой связи и радиоперехвата, вычислительный центр, и еще много чего - разведчики умеют хранить тайны...
Разведывательных частей в составе ГСВГ насчитывалось немало: отдельные разведывательные батальоны в каждой дивизии Группы; отдельная бригада специального назначения; отдельные роты спецназа во всех армиях ГСВГ. Далее шел ОСНАЗ – радиоразведка: радиотехническая бригада, два отдельных полка радиоэлектронной борьбы, десяток центров радиоэлектронной разведки, несколько отдельных батальонов - радиотехнических и радиопеленгаторных; отдельный разведывательный авиационный отряд и отдельная вертолётная эскадрилья РЭБ. В каждой армии Группы был отдельный радиотехнический полк и отдельный батальон РЭБ; кроме того, во всех отдельных разведывательных батальонах имелась рота радиотехнической разведки.
***
В пятом городке Вюнсдорфа находилась 95-я военная комендатура, одна из 47 комендатур ГСВГ. До 1948 года комендатура, в сферу действия которой попадал Вюнсдорф, находилась в Цоссене, а затем в связи с расширением гарнизона переместилась в Вюнсдорф. В комендатуре служили 13 офицеров и прапорщиков, а также 22 солдата. Комендатура выполняла следующие задачи: обеспечение безопасности и порядка в гарнизоне; поддержание воинской дисциплины: соблюдение требований уставов, формы одежды (для кратковременного содержания нарушителей имелась камера в комендатуре); организация охраны гарнизона (силами полка охраны и обеспечения штаба); организация работы гарнизонной гауптвахты; выдача пропусков в определенные районы гарнизона; регистрация актов гражданского состояния (рождений и смерти); взаимодействие с немецкими органами власти при расследовании чрезвычайных происшествий и преступлений; контроль за воинскими кладбищами и памятниками. При каждой комендатуре имелось отделение военной автоинспекции (ВАИ), задачей которого было проведение проверок военной автомобильной техники как в парках, так и на трассах в зоне ответственности комендатуры. Также она участвовала в расследовании дорожно-транспортных происшествий с участием автотранспорта ГСВГ. Помимо собственно Вюнсдорфа и находящихся рядом объектов, комендатура «окормляла» окрестные населенные пункты - Рангсдорф, Шперенберг, Рехаген, Куммерсдорф-Гут, Тойпиц, Кенигс-Вустерхаузен.
Гарнизонная гауптвахта Вюнсдорфа находилась в первом городке, в здании бывшей тюрьмы вермахта на старой объездной дороге. На гауптвахте отбывали наказание арестованные как общим, так и строгим арестом. Существовали одиночные и двухместные камеры, отдельно для офицеров и прапоршиков, и для солдат и сержантов. Отдельно содержались подследственные и уже осужденные военным судом.
После реконструкции, проведенной народным предприятием «Spezialbau» в 1987 году, кто-то из советских генералов заметил, что теперь это не тюрьма, а отель (такие в то время у советских генералов были представления об отелях). Коменданта гарнизона тех лет захватила идея – создать в одной из камер гауптвахты музей, посвященный пребыванию в этих стенах деятельницы международного рабочего движения, немецкой коммунистки Клары Цеткин, которая здесь некоторое время сидела (вероятно, за выступления против империалистической войны в 1915 году). Известна была камера, где сидела Клара – но никаких материалов для экспозиции музея найти не удалось, что и помешало воплощению идеи.
Продолжительность назначаемого наказания в виде содержания на гауптвахте ограничивалась должностью командира; командир роты имел право объявить арест на срок до трех суток; командир батальона до пяти суток; командир полка до семи суток; командир дивизии до десяти суток. Распорядок дня арестованных строго регламентировался, и предполагал различные работы, строевую подготовку, политзанятия и изучение уставов.
Книга учета задержанных и арестованных за период с 26.12.1988 по 05.04.1989 рисует следующую картину: общее число задержанных и арестованных – 254, из которых 7 человек числились за военной прокуратурой; из них 32 офицера и прапорщика и 215 солдат и сержантов. Главные причины задержания и ареста перечислены следующие: 32 случая попыток или состоявшихся отказов выполнять приказание (срок ареста 3-10 суток); 31 случай приобретения и употребления спиртных напитков (3-7 суток); 25 случаев неуставных отношений (3-5 суток); 24 случая самовольного оставления подразделений или места службы (3-10 суток); 23 случая ненадлежащего исполнения служебных обязанностей (1-7 суток); 15 случаев нарушения служебного распорядка и распорядка дня (3-5 суток); 15 случаев физического оскорбления товарищей или драки (3-10 суток); 11 случаев сна на посту или боевом дежурстве (3-5 суток).
***
Жилищная проблема в Вюнсдорфе стояла довольно остро. Без крыши над головой никто не оставался, однако не удалось обойтись без общежитий и коммуналок. Ограничиться зданиями, ранее использовавшимися для военных целей, оказалось невозможно, и сначала пытались решить эту проблему экспроприацией немецких частных домов (такое было в Вюнсдорфе в 1953 г.), затем реконструкцией зданий казарм в жилые дома, а позднее и строительством жилых домов. Тем не менее, жилищные условия оставались проблемой до самого вывода войск.
1958-1965 годы, бронетанковый завод: «Хотелось бы рассказать, как жили молодые офицеры, работавшие на заводе. К этому времени со мной были жена Галина и сын Олег, 1958 года рождения, мы втроем жили в доме на территории завода. Дом представлял собой трех этажное здание, бывшая немецкая казарма, приспособленная под жилье офицеров и их семей. У нас была комната 11 кв.м., коридор на 20 семей, два туалета женский и для мужчин, общая кухня, в кухне для каждой семьи тумбочка с электроплиткой. Вот так жили и трудились советские офицеры-победители во второй мировой войне, но все были довольны, так как находились за границей, получали двойной оклад - в рублях на сберкнижку и в немецких марках на руки. Служба в ГСВГ очень помогала молодым офицерам встать на ноги, например, жена, приехала с одним маленьким чемоданчиком, а возвращались мы в Москву с двумя 5-тонными контейнерами».
Слово Олегу Щукову: «Есть мнение, что в Вюнсдорфском гарнизоне не было жилищной проблемы («Вот все, кто в Вюнсдорфе служил, имели свои двух–трехкомнатные квартиры…» - М. П. Бурлаков // «Красная Звезда», 19.8. 2005 ), у каждого была своя квартира. Я не согласен с этим утверждением. В нашем полку отдельные квартиры были положены от командира роты и выше, а также многодетным. Большинство младших офицеров жило в коммуналках по две семьи на квартиру. Причем одна из комнат была 9 квадратных метров, поэтому так и называлась – девятиметровка. Прапорщики жили в бараках «система коридорная, на 38 комнаток всего одна уборная». Семейных лейтенантов 1988 года выпуска, в том числе и меня, поселили в бараке «Наутилус», который находился на территории полка за офицерским общежитием. Барак представлял собой длинный коридор, две кухни, два туалета и две ванны на 13 комнат. Зимой там было холодно, под полом бегали крысы и грызли полы. Так как «Наутилус» находился на территории полка, начальство регулярно наносило визиты в барак с целью проверки порядка, делало замечания и уходило. Я с семьей прожил в этом бараке 2 года пока не получил однокомнатную квартиру гостиничного типа в новом доме в 3 городке возле Цоссенского КПП».
Для жилых целей в Вюнсдорфе использовались 253 здания, в том числе 10 общежитий (580 мест) и 4 гостиницы в 11 зданиях (примерно 440 коек). В жилых домах насчитывалось 4701 квартир с 9132 комнатами. Отмечают, что ситуация с жильем в Вюнсдорфе не являлась типичной для других гарнизонов; здесь, в «столице», она обуславливалась обилием высоких должностей и званий, предполагавших соответствующего уровня жилье и обстановку. На верхней ступени жилищной иерархии находился дом командующего с девятью комнатами, далее шли дома для генералов – двухквартирные, по шесть комнат в каждой, а на нижней ступени находились старые немецкие казармы, разделенные на 150 однокомнатных квартир.
В 1984 году с окончанием строительства нескольких пятиэтажных жилых домов и двух гостиниц между ХОЗО и Новым городком завершилось начатое строительными мероприятиями 1953 года постоянное расширение гарнизона. О новых домах – современных, с пластиковыми окнами и балконами, с проходными подъездами - говорили, что это подарок Хонеккера. Вполне возможно; в частности, И. И. Пстыго вспоминает, как Вальтер Ульбрихт к 50-летию Великой Октябрьской социалистической рволюции «преподнес нашим летчикам роскошный подарок»: в каждом из 28 авиационных гарнизонов ГСВГ немцы построили по 64-квартирному дому, обеспечив каждую квартиру и мебелью, и посудой.  Назвали новый жилой район «Чичиндорф» - фамилию Чичин носил заместитель по тылу командира 69-го мотострелкового полка, служивший в период заселения новых домов.
***
Вюнсдорф, столица ГСВГ, находится совсем недалеко от Берлина, столицы ГДР; Берлин манил, но поездки туда были строго запрещены: «На станции Шонефельд стоял наш патруль и вылавливал советских граждан, пытающихся проникнуть в немецкую столицу. Интересно, но определить в толпе Советского человека даже одетого в гражданскую одежду не составляет никакого труда. Мы сильно отличаемся от немцев, хотя вроде одной расы. Выражение лиц, манеры одеваться, прически - все выдает русских. Но, несмотря на запретительные меры и патруль, мы свободно ездили в Берлин через другую станцию – Шоневайде, где не было никакого патруля».
Использовались и другие маршруты: автобусом до Кенигс-Вустерхаузен, а там на электричке; пересадка в Шонефельде на любой пассажирский поезд, который довезет до Карлхорста или Лихтенберга; автобусом от Шонефельде до Берлина.
  Прорывались и через патрули, применяя глазомер, быстроту, натиск и примитивную маскировку: выученные до совершенства несколько немецких фраз на берлинском диалекте, в кармане пачка немецких сигарет, часы и прочая советская атрибутика снята. В списке хитростей встречаются и чисто женские откровения: «мы никогда не красились, чтобы быть страшными как немки, поэтому нас не останавливали».
***
Солдаты-срочники в Советской Армии, за редким исключением, служили там, куда их послала Родина, и в Вюнсдорф попадали случайно. После срочной службы они могли остаться в гарнизоне сверхсрочниками, прапорщиками, служащими СА. Офицеры, а также прапорщики из Союза, попадали в Вюнсдорф разными путями: кто-то сам отличной службой добился столь высокой чести, кто-то случайно, кому-то помогли.
Выпускники военных училищ попадали в Вюнсдорф, в основном, не случайно: «В 1987 г. на плацу полка охраны построился полк для строевого смотра. Офицеры вышли на указанные дистанции. Проверяющий генерал из штаба ГСВГ оказался с чувством юмора. Он, подходя к каждому молодому лейтенанту, задавал один и тот же вопрос - Кто твой папа? Наивные лейтенанты с гордостью отвечали: мой отец генерал, прокурор, первый секретарь обкома, председатель исполкома, и т.п. А у тебя кто папа? - спросил генерал у меня, тоже только прибывшего в Германию лейтенанта. Я ответил - я сын прапорщика. А как же ты сюда попал? - спросил генерал, улыбаясь. Старшим офицерам, стоящим недалеко от меня в строю, тоже стало весело!».  Здесь есть некоторая недоговоренность – автор не уточняет, где и кем служил его отец-прапорщик… А насколько это важно - общеизвестно.
Вот как попадал из Союза за границу гражданский персонал (инженеры и техники, кочегары и сантехники, электрики, плотники, продавцы и прочие), так называемые служащие Советской Армии: «После срочной в Союзе, нужно было отработать на одном месте 2 года для возможности получения характеристики-рекомендации, утвержденной партийной организацией о том, что данный товарищ может быть служащим СА в войсках за границей, это при том, что я никогда не был коммунистом - такой в 1980году был расклад. После получения характеристики можно было обращаться в военкомат, заполнять многочисленные анкеты и биографии, затем ожидание месяцев 6-8, после этого взяли подписку о том, что я готов нести все тяготы и лишения во время пребывания в войсках, находящихся за границей, и последний штрих - личная беседа (напутствие) с секретарем райкома партии в присутствии парторга моей организации».
***
Вюнсдорф сильно отличался от других гарнизонов ГСВГ. По этому поводу даже говорили – «ты служил не в Германии, ты служил в Вюнсдорфе», и вспоминают его зачастую как самое сложное место службы. И не просто так Вюнсдорф называли «немецкая Москва», подразумевая столичные функции и, соответственно, обилие высокого начальства. Здесь часто бывало высшее руководство ВС СССР, 11-я гостиница (гостиница Военного совета), где были отдельные домики МО СССР, нач. Главпура, НГШ и т. д., редко пустовала.
Обилие высокого начальства влекло за собой немалое количество высоких гостей. Вспоминает выпускник Военного института иностранных языков Р. Голубев, пять лет служивший переводчиком и старшим адъютантом Главкома ГСВГ (у Гречко, Захарова и Якубовского): «в этот период я имел честь переводить т.т. Хо Ши Мина (с французского), Хрущева, Громыко, Серова, Рокоссовского, Малиновского (его, тогда министра обороны, с супругой Раисой Яковлевной и дочкой Наташей я сопровождал целый месяц), Чуйкова, других высших офицеров и партийных работников: Мжаванадзе, Сердюка; немецких товарищей Гротеволя, Ульбрихта, Штофа (у него я несколько дней проработал адъютантом), Гофмана, Кесслера, представителей старшего поколения – генералов В. Мюллера, фон Ленски, Шмидта и др.; а так же наших великих актеров Аркадия Исааковича Райкина, Евгения Валерьяновича Самойлова, Людмилу Георгиевну Зыкину, многих крупных ученых, писателей, общественных деятелей…»
Отмечают и такое: «Бывая по роду службы в разных гарнизонах, я видел в них разительное отличие по сравнению с Вюнсдорфом в отношении командования к подчинённым. Если в Вюнсдорфе были более-менее нормальные деловые служебные отношения генералов с офицерами, то в гарнизонах местные генералы были полубогами - сплошное хамство, крики, угрозы отправки в Союз в 24 часа и т.п.»
Федор Кузнецов, служивший в 1977-1979 годах в экспедиции узла связи штаба Группы (в/ч 11465, позывной «Ранет»), вспоминает случай, когда незнакомый генерал отряхивал ему, ефрейтору, спину в очереди за пончиками в буфете штаба Группы. Предположение, что некому было приказать – «Отряхнуть спину ефрейтору!», Ф. Кузнецов подтвердил – очередь за пончиками состояла из одних генералов.
***
Воспоминания о Вюнсдорфе, как месте жительства, в большинстве своем светлые, что не удивляет. В первую очередь, разумеется, это обусловлено особенностями Вюнсдорфа: небольшой, чистый (было, кому убирать) и уютный городок, прямой поезд до Москвы, автобусные маршруты, озеро с зоной отдыха; развитая сфера услуг – ателье, рестораны, детские сады (а жены офицеров практически все работали); торговля - магазины, где на прилавках спокойно лежали дефицитные товары. Кроме того, прошлое – это всегда молодость, пусть даже относительная; в воспоминаниях мы всегда моложе, чем сегодня, и все еще впереди. И чем моложе, тем ярче восприятие окружающего мира; да и знаешь меньше… А в целом: «Была молодость, стабильность, уверенность в завтрашнем дне, здоровье и радужные перспективы. Замечательная природа, хорошая экология, достаток. Отличные учителя в школе, хороший ассортимент в магазинах, доступные цены».
С восторгом вспоминают и культурную жизнь Вюнсдорфа. Артисты из Союза охотно ехали на гастроли в ГСВГ– хоть и социалистическая, но заграница; следовательно, валюта плюс возможность на эту валюту что-то приобрести. Во времена тотального дефицита это ценилось. Кроме того, фраза «Сделано в ГДР» служила гарантией качества, достаточно назвать швейные машины «Веритас». Так что немного найдется звезд советской эстрады (если найдутся таковые вообще), кого гастрольные пути-дороги не приводили на сцену Дома офицеров в Вюнсдорфе. Здесь выступали Александра Пахмутова и Николай Добронравов, Майя Кристалинская и Эдуард Хиль, Муслим Магомаев и Людмила Зыкина, Эдита Пьеха и Иосиф Кобзон, Алла Пугачева и Лев Лещенко, София Ротару и Валерий Леонтьев, Надежда Чепрага и Владимир Винокур, Валентина Толкунова и Вахтанг Кикабидзе - этот список можно продолжать очень долго. Приезжали Малый театр и театр Советской Армии, «Виртуозы Москвы», «Песняры», «Самоцветы», Дин Рид - и жившие в Вюнсдорфе справедливо отмечают, что в Союзе вряд ли бы удалось за такое же время послушать и увидеть своими глазами стольких знаменитостей.
***
Напрашивается сравнение Вюнсдорфа с закрытым городом, коих немало было в Советском Союзе. Такие закрытые города, работавшие на оборону страны, появились в послевоенное время, с началом «холодной войны». Своего рода компенсацией за сложности и неудобства, вызванные закрытостью от внешнего мира, служили неплохие, по советским меркам, условия жизни в закрытых городах - их отличал высокий уровень благоустройства, развитая сфера обслуживания, низкий уровень преступности; правда, все эти города были известны потенциальному противнику, и первый удар предназначался именно им.
К отличиям Вюнсдорфа от большинства советских закрытых городов можно отнести возрастной состав населения – здесь не было людей пожилых, население города было преимущественно молодым; лейтенантов всегда больше, чем полковников, даже с учетом повышенной концентрации в штабном гарнизоне высоких чинов. Кроме того, в Вюнсдорфе не было людей случайных, здесь были только свои, люди, объединенные одной внятно сформулированной целью – защита Родины.
***

А что хорошее...интригующее название

Надо перепроверять список,полно ошибок.