Поющая птица цвета хаки
Серик Кульмешкенов
(Оригинал без сокращений)

                                     Команда № 280

...Кого-то везли в теплушках или плацкартных до места службы... Других же авиарейсами..
Лишь единицы отправлялись служить в армию самостоятельно, без сопровождения, имея на руках точный адрес назначенный военкомом... Большинство родных и близких расставались с нами на гулких вокзальных площадях и замызганных перронах. Потом провожающие отправлялись по домам, чтобы там продолжать целовать уже уехавшие лица и успокаивать родителей и невест новобранцев. Станционный ветер раскатывал по ещё тёплому асфальту пустые бутылки из под водки. Они печально стукались об останки разбитых собратьев, ноги носильщиков и чьи-то зубы...

- Если ч-что, не жди! Сразу в морду!.. – напутствовал Фёдора старший брат по кличке Фозя. Фозя, хотя и не служил, когда-то  мотал срок на карагандинской зоне и знал «этикет» отношений в сугубо мужском коллективе... Слева просили чаще писать, рядом  клялись что дождутся несмотря ни на что. Впереди плясали, сзади дрались.. Это был малый фрагмент из калейдоскопа красок и звуков на проводах в армию – всхлипы и слёзы женщин, пьяные мужские рыки и грохот марша Прощание славянки... Просто пассажиры и посторонние от этого события опасливо огибали колыхание толпы и спешили к вагонам или куда ещё. Милиционеры, раздражённые хозяйничанием военкоматовских служак на их территории, с кислыми лицами искоса следили за порядком... Каждая группа провожающих была агрессивно радостной и безучастно оцепеневшей одновременно.  Такое явление, подобно зиме в начале и конце года, повторялось регулярно два раза в год во всех городах бывшего СССР.

  Федя был моим соседом, с которым я проучился все десять лет в школе. Жил он ужасающе бедно и всё что видел дома, это здоровая и несгибаемая ничем пьянка.  Это и его сгубит в возрасте чуть за 30, но пока  же он молод, зол и рядом со мной.  Меня провожала мама и несколько городских родичей. Комок тоски и грусти собирался в моём горле и родичи пытались смягчить его водкой... Но тогда я ещё не пил сильно и более двух заходов было пределом. Это уже в армии изведаю я прелесть чистого спирта. А пока же, 5-ое мая 1974-го  семафорило дальней дорогой и казённым домом священного долга...

  В нескольких плацкартных вагонах, заполненных шумными новобранцами несколько анархистского вида, уже бродил слух о направлении нас в Германию. Слух, вперемежку с алкоголем в складчину, ещё более распалял состояние куража. Сопровождающие сержанты, помня свои первые шаги к исполнению воинской повинности, вины в дозволении вина с водкой не испытывали... Оставив на два года майский вокзал Целинограда, под монотонный стук колёс и разборки с гражданскими парнями в соседних вагонах, через несколько суток команда №280 добралась до Душанбе. За много часов до этого, через грязные окна вагона я наблюдал за величественной панорамой горных хребтов, неспешно сменявших друг друга. Горы, как и мы, никуда не спешили. На туркменском вокзале мы окончательно превратились в растрёпанную банду в располосованных на ленты брюках и изодранных пиджаках. Ещё живая, но сильно контуженная гитара, дребезжала из последних сил под мотивы дворовых песен. Мы прощались с гражданской жизнью... В бане смыли со всех остатки цивильной одежды, спрятанные заначки денег и хмельную спесь юнцов. Переодевшись в солдатские робы, став однородной массой цвета соломы, около месяца мы жарились на солнце юга и драили артиллериские орудия под окрики старослужащих, покрытых загаром, пылью и злобой к нам, которым суждено два года быть вне СССР. А это ещё более злило вояк в панамах, которым далее гор и пекла уже ничего не светило. Красной тряпкой перед ними была наша отправка в Германию.  Кто об этом не мечтал в те годы?! В командировку, на службу, да хоть в тюрьму – лишь бы не в Союзе!.. Команда 280 старалась держаться вместе и прикрывать спины друг друга от провокаций в этом жарком пересыльном зенитном полку. Нашей опрой была сплочённость, КМС по боксу Мамаев с тройкой не менее драчливых, бойцовских парней и ответственный за доставку прапорщик...

Ночной перелёт в Москву и далее, армейские транспортные самолёты доставили нас на Витштокский полигон в ГДР. Огни прожекторов, фары служебных машин. До сих пор - ощущение ночной зябкости.. Отрывистые команды над бетоными покрытиями гулко подпрыгивают басектбольными мячами и подгоняют нас, сьёжившихся от звёздной прохлады и неизвестности нового этапа взросления. Другие призывники с Украины или Белоруссии, добирались до ГДР в в теплушках, через Польшу... У них свои впечатления о тех начальных днях службы...
   Со своим другом Федей я держусь вместе. Наверное одни и те же чувства двигали нами и волновали каждого в отдельности. Спим на деревянных нарах, прижавшись к спинам соседей и, сквоозь сон, слушаем – не наши ли фамилии окликают в этот раз... В принципе, наверху давно решили кто где будет служить, хотя и не пофамильно. Уже на пересылочных остановках, среди колонн новобранцев, бегали шустрые сержанты и вычленяли для своих частей спортсменов, музыкантов, художников и прочих способных ребят. Попасть в такую категорию было гарантией беззаботной службы и при любимом занятии. Я хоть и неплохо рисовал в школе, видимо не считал себя таким способным и, потому, продолжал неотсеянным двигаться к месту службы... Под утро услышал свою фамилию и, отдираясь от уюта сна, потащился к группе таких же помятых сном ребят... Федя ещё спал и нам было суждено расстаться на дорогах военных приказов. Я стоял в кругу незнакомых ребят, со многими из которых предстояло служить бок о бок.  Мы все были из разных городов и республик страны, которой давно уже нет. С полигона города Витшток ещё одно перемещение на полигон городка Темплин, от которого до конечного пункта переброски около 11-и километров. Нам предстояло служить в одном из крупнейших военных городков Восточной Германии, в гарнизоне Фогельзанг, в разных частях дислоцированной там 25-ой танковой дивизии. Мы пока этого не знаем и усаживаемся на жёсткие лавки в кузовах армейских Уралов... Начинается знакомство с пейзажами, жилищами, людьми другогой страны, другого мира... Наши души ликовали, слух и зрение ловили ранее нам неведанное.  Густые хвойные леса шумели вдоль дорог. Быцло забавно и непривычно слышать мотоциклетное тарахтенье немецких трабантов, видеть старушек на велосипедах и аккуратность нескончаемого шоссе...

                                            Vogelzang – Поющая Птица

  В гарнизон вьезжали по бетонке через КПП-1, откуда начиналась парадная часть гарнизона Фогельзанг, с офицерским кафе, магазином слева, жилыми домами офицерского состава справа. Нас привезли к клубу зенитного полка. Был яркий солнечный день и пропитанный кисло-сосновым ароматом воздух. В пустом зале с парой десятков парней изредка появлялся офицер или прапорщик, отбирал новобранцев по списку и уводил с собой... Помню как в клуб пришёл весёлый, щуплый старший лейтенант и озвучил фамилии четверых, в том числе и меня. Это был помошник начальника штаба отдельного батальона химической защиты Иван Жуков. И пошли мы за ним через сосновый перелесок к месту будущей службы. Будучи не сильно знакомы с символиками раозных видов войск, мы не очень представляли - что за круглая, как блин, эмблема желтела на петлицах офицера. Танкистов, артиллеристов и десантников могли распознать, а тут... Старлей, хитро улыбаясь, внёс ясность – химические войска, ребята! Это нам мало что прояснило, так как для познания этого понятия нам предстояло надышаться разной гадостью в недалёком будущем. Так начинался мой самый первый день в химбате...

  Часть находилась в юго-западной части гарнизона, у КПП-2. Деревянное здание штаба в один этаж и две кирпичные казармы, соединённые друг с другом в форме буквы «Г». В здании штаба размещался вещевой склад, караульное помещение и пара комнат для прохождения новобранцами карантина. Небольшой спортгородок и склад НЗ через дорогу. За высоким, сплошным деревянным забором свободная рыжесть стволов сосен и елей.  Вот и весь отдельный батальон химической защиты... В тот год мы не имели ещё своего автопарка и вся автотехника квартировалась у соседей, в зенитном полку...

  В батальоне было с полторы сотни личного состава – солдаты и сержанты, прапорщики и офицеры. Не много, в сравнении с тысячными составами полков, где вряд ли все знали друг друга даже в лицо. Своей столовой часть не имела, и, питались мы в столовой того же зенитного полка - в гулком помещении, вечно пахнувшем хлоркой, жареной рыбой и армадой снующих по делам рыжих тараканов.Стоявшая напротив дивизионная баня числилась за нашей частью и, соответственно, банщик был из наших солдат. Среди тех четверых, которых Иван Жуков привёл в часть, был огромного роста, добродушный аварец Халидов.  Поначалу ему не могли подобрать сапоги по размеру и, несколько месяцев, он ходил в тапочках. Подтягиваться и бегать ему было невероятно тяжело – турник прогибался,  земля так же. Вот и решили назначить Халидова банщиком, где и прослужил он, отмывая 25-ую танковую дивизию, всю свою службу.

  Что ощущал я, как молодой солдат, только начав службу, да ещё и за границей?..  Вначале было неприятное ощущение подневольности, внутреннее сопротивление армейской дисциплине и уставам, к не очень дружественным старослужащим... Это естественно после недавней абсолютной свободы в 18 лет юной жизни! Думать о том, что впереди месяцы, годы казарменной жизни, было неприятно. Начинал первые отсчёты как уже пройденные этапы – неделя, месяц, лето...  Немного радовала смена жизни, пусть и в такой форме как пребывание в другой стране, в Европе. Ведь большинство из нас тянулось к этому запретному фрукту культуры, к той социальной жизни, со всеми плюсами и минусами... Хотя наши идеологи того времени более акцентировались на минусах – мол, только в СССР и странах соц.строя жизнь идеальна! Fuck им в руки!   Сами же идеологи не упускали случаев, чтобы самим провести время подальше от родной идеологии. Ну, это уже политика, и, как обычно, не всегда чистая. Молодёжи нужна была жвачка, рок-н-ролл, поп-культура. Поэтому, даже страны соц.системы вне Советского Союза, каозались воплощением дикого Запада. И, отбросив разного рода армейские лишения, мы радовались воздуху другой страны и любой возможности увидеть и узнать её лучше.Хотя бы в пределах армии Советского Союза.  Но это было впереди... Пока же, я, в числе неуклюже одетых салаг испытывал азы службы через первый месяц карантина... Наматывать портянки и одеться пока горит спичка в руке сержанта и его, с добром прищуренный, глаз.. Физподготовка до гула в голове, строевой шаг и прочее, прочее... Мой призыв, в большей части, состоял из украинцев и узбеков. Забавно было слышать говоры отличные от русского, над коими потешались призывы постарше. Узбеки хуже всех владели русским, но армия быстро это исправляла. Из Казахстана, кроме меня, было ещё четыре парня. Впервые я видел аварца и гагауза. Помню последнего звали Гайдарлы Степан Мартынович. Единственный из солдат и не только моего призыва, который оставил в памяти полное ФИО. Не знаю почему. Вроде и дружбы особой не было..

Со временем я уже лучше представлял структуру гарнизона, начиная с важнейших для солдат и сержантов точек посещения. Солдатские магазины (почему-то они звались «чепок»), клубы, столовая, баня и центральная, более парадная часть городка. А далле и расположения других частей, особенно если там оказывались земляки. Вначале же, святая-святых – чепок (после уставов и казённо-родной панцырной кровати с тумбочкой), где, на полагающееся нам жалованье в немецких марках, должны были покупать белый материал для подворотничков, предметы личной гигиены и ухода за обмундированием (щётки, сапожную  ваксу, пасту ГОИ для полировки солдатских блях и пуговиц). Мы покупали это без особого рвения, так как потратить свои 15-18 марок хотелось в другой части чепка, в продовольственной.  Кстати, о денежном довольствии солдат и сержантов того времени. Всё зависило от звания и занимаемой должности:

Просто рядовые получали 15 марок.
Рядовые на должности командира какого-либо агрегата, имели 18 марок. Как я в начале своей службы во 2-ой роте, значившийся командиром АРС (авторазливочная станция). Столько же получал ефрейтор.

Сержант, командир отделения – 25 марок.

Сержант, заместитель командира взвода – 45 марок.

Старшина роты – 30 марок.

Известно – сколько солдата ни корми, он всегда голодный.  Всё-таки ежедневная физическая нагрузка, стресс от формальных и неформальных комманд и, естественно, молодой организм отлучённый от домашних явств и уличного пива с вермутом.  В чепке мы словно возвращались в детство и баловали себя, приводимых с собой друзей и земляков, сладостями в красивых немецких упаковках, отменного качества и вкуса.  Многим поначалу был непонятен бесвкусный лимонад, шипучий как шампанское. Тем не менее, брали с удовольствием. До сих пор помню сладкий вкус тёмно-оранжевого арахиса в прозрачной упаковке, стоимостью 70 пфенингов. Сунешь его в карман брюк, разорвёшь там же тугой хруст плёнки и смакуешь орешек за орешком... Бывало что за провинности, просто из прихоти старослужащего, молодой войн кормил и поил того в чепке, тихо скуля и воя внутри от вида тающих на глазах удовольствий за его же счёт.
   Продавщицами в гарнизоне были жёны или взрослые дочери офицеров, а может и кто из вольнонаёмных. А солдатику, помимо желудочных потребностей, ещё бы глазами обласкать женский образ, услышать голос и побалагурить на вольные темы. Не бывало и часа чтобы чепки пустовали. В том же чепке покупали глянцевые открытки, чтобы порадовать и удивить далёких родителей, невест, знакомых девушек. Пушистые кошки и забавные котята с округлыми глазами, виды немецких городов и природы, красотки на модных тогда наклейках, как посланцы из другого мира, неслись сотнями тысяч на родину, в солдатских конвертах с лилово-синими треугольниками военной почтовой службы. Никаких названий городов или страны – только вэче пп такое-то... Если из дома нам писали на конвертах слово Германия, такие письма возвращали и советовали правильно писать адрес. Военная тайна штука серьёзная как тяжесть танковой брони.  Но прочней этой брони были скупые солдатские слова на сложенном в два загиба листе бумаги о том как проходит служба, чем кормят и первых успехах в боевой и политической подготовке. Честно говоря, постигать азы боевой (включаю и спортивную) подготовки было трудно, но престижно и зачастую являлось предметом личной гордости. Не то что политическая подготовка с бессмысленным конспектированием ленинских трудов и отчётами за их наличие от рядового состава до высшего командного. Все видели этот рудимент строя, но, матерясь про себя, аккуратно заполняли тетради «важной идеологической информацией»... Ну, к этим конспектам я ещё вернусь, когда расскажу про «Зелёную дачу». Что это за дача? Ох, неприятнейшее место, скажу я вам и по личному опыту! Это дивизионная и строжайшая гауптвахта, находившаяся в одном-двух километрах от центрального КПП в глухом лесу, на чистейшем хвойном воздухе. «Отдыхай - не хочу». Правда первое исключалось, а второе принуждалось. И где сейчас улыбающийся прпорщик Кондратюк, с поплавком педагогического образования на кителе? Ладно, об этом позже. Пока же,я бритоголовый рядовой, определённый с моим призывом в подобие «детского сада» - в карантин...

  Кроме солдатского магазина, имевшегося почти при каждом полке и некоторых батальонах, приятным развлечением был клуб. Для нас химиков это был клуб зенитного полка, где по вечерам крутили фильмы и на время можно было забыть о службе. Не всегда посещение клубов в зенитном или танковом полках, было приятным. Случались стычки между группами солдат или один-на-один из других частей. Это не носило характер непримиримой вражды и некой вендетты, но если обижали нашего парня в другой части, на следующий день наши могли нанести «разборочный» визит к обидчикам. Но было это редко, как иногда бывает среди скопления молодёжи. Тем не менее, старались в клубы ходить не по одиночке...

   Как в любом городке, всегда есть окраина и более солидный центр. В районе танкового полка стоял на постаменте танк Т-34, окружёнными живыми цветами и ухоженными газонами. Здесь многие любили фотографироваться на память. Особенно в праздничные дни, когда всем выдавали парадную форму и во многих служивых просыпались гусарские повадки.  В центральной части находилась средняя школа для детей офицеров, большой стадион, офицерский Дом Культуры.  Многие казармы зенитного и танкового полков были добротными, кирпичными строениями в несколько этажей. Конечно, самым солидным и почти монументальным было здание штаба дивизии. Перед ним был большой плац, на котором проводились все крупные торжественные построения и смотры. Недалеко располагались госпиталь и хлепопекарня. Помимо двух полков в гарнизоне находились батальоны связи, наш химбат, автобат, сапёрный батальон, медсанбат, мотострелковый батальон. В среднем на территории гарнизона обитало около 20-и тысяч людей. Целый город со своей инфрастуктурой и всей системой жизнеобеспечения. Фогельзанг – «поющая птица» в переводе с немецкого....

                                            Карантин

...Есть несколько ненавистных минут в армейских сутках. Те минуты  как любимая женщина, но с переполненной чашей терпения и готовых выплеснуть её нам сполна.  Ты ещё в плену сна, представляющий с подушкой и натянутым до ушей одеялом неразделимое целое. Но часть мозга стоящая на шухере, пока мы грешим в будуарах снов, уже ловит чьё-то покашливание, скрип кровати, приглушённые голоса...

- Ну что? Будем поднимать?..

Наверное это слышит не только моя часть мозга. От этого становится мерзко и сиротливо. Сильнее вдавливаешь ухо в подушку и пытаешься растянуть последние крохи сна, а они подлые крошатся, крошатся...

- Па-адьё-о-ом, карантин!!!!

К подьёмам, как к дисциплинарому ритуалу, сержантам Фомину и Тугашеву не привыкать. Уже полтора года они живут с этим. Так что они даже предвкушают очередное развлечение в очень ответственном деле им порученном. Есть курс молодого бойца,  короче карантин, и они - два бога, готовые вдохнуть в груду нежных, слабых, ленивых тел, всё что положено защитнику родины. Месяц карантина это шесть дней сотворения мира. И это один миг спрыгивания с верхнего яруса, мимо плеч суетливого нижнего... попадание, как в мишень, в сапоги с уже накрытыми с вечера портянками...  Они стремительно взмывают вверх, облегают лодыжки,  и ты ощущаешь прохладную твердь казённых подошв. Это всё что на два года тебе заменит родину – прочность, надежда!..

- Форма одежды номер... – далее нумерация сержанта, в зависимости  от температуры за дверью. Если прохладно – штаны и гимнастёрка, а коли нормально, то «голый торс».  Для нашего майского призыва второе было как закон. Парни, разлепляя злые и сонные глаза, толкая локтями кого придётся, становились в строй и ощущали вкус нового дня. Сейчас начнётся...  Проходили через КПП-2, справляли нужды под тёплым солнцем и хрустом гравия под кирзой... Далее в «каре\под пружинку» и... Понеслось. Ежедневный кросс размером в три километра... Эх, взглянуть бы на наши лица сейчас в тот момент! Возможно кому и в радость, а кому и поспать часа три, а может и, вообще, вне армии...

...Хлад утра, обернув наши торсы выше пояса, в гласе сержанта – «Марш!», движет десятками кирзовых сапог по бетонному покрытию гарнизона. Мы движемся к солнцу, к новому дню. Точнее, скорее бы он привёл нас к столовой и отбою. Но солнце отбрасывает тени от нескольких десятков тел, в разном темпе движущихися от, а может и уже к, контрольно пропусконому пункту №2... О, это очень важная вещь: ДО или ПОСЛЕ!. Конечно, светилу без разницы когда мы вернёмся, или не вернёмся, в родные казармы. Оно само лишь разлепило глаза и исполняет уставы, ниспосланные высшим Главнокомандующим. Главное бы не проспать, не пропустить столовую и вовремя в... дембель! Но слово "юембель" для нас как табу. Если это услышит даже на пол года старше призванный, будем мы затюканы. А если уже до ушей стариков дошло, "любимы" будем долго.
  Бетонка дрожит. Горячие подошвы трубят марши о скором завтраке и кружочке масла весом в 20 грамм на полоске хлеба... Пот и мат скатываются вниз и вверх одновременно... В ушах перкуссия утренней гадости за  всё несовершенство мира, а внутри же ожидание пересечения шлакбаума КПП и последних конвульсий от бега.  А пока же мельтешение розовых спин, хрип дыханий и ожидание поворотного пункта... как я ненавидел этот утренний кросс!..  Я не был из крепких мальчиков, тем более из уличных заводил.  А они, те самые, сразу давали фору в забеге и  растворялись в желанном мне горизонте... . Их было не более трёх.  Остальная масса колыхалась, потела, дышала из последних сил и подчинялась ситуации. Небо давило сверху. Земля отталкивала... Горизонт не спешил обниматься... Вроде бы есть все стороны света, а ты должен бежать к одной и, довольно быстро...  Взором отыскиваешь вдали малюсенькое изображение белого домика, с желанным полосатым  шлакбаумом и... монотоннонно стучишь сапогами сигнал SOS...

    Любить бегать я научился позже. Вроде сразу после карантина.  Понял одну мерзкую вещь, которая сводит с ума, растворяет в единой массе бритоголовых – месиво колыхающе-бегущих спин перед глазами. Это давило, сдавливало, подавляло.  Явно я был рождён принимать мир глазами, а потом уж набором мускулов. Когда резвая тройка уходила в отрыв в начале забега, я начинал обходить колыхание спин спереди. Благо ещё были силы физические и более чем половина дистанции... Оказавшись лидером среди оставшихся, а это 27 из 30-и, ощущал прилив сил душевных, которые подзаряжали мою физическую немощь. Дышалось легче, горизонт становился светлее и ближе. Про уже невидимых стайеров я и не думал. Зачем мне тягаться с отправкой домой в цинке?...

   Конечно, за «разминкой» кросса в 3 километра начиналась спортивная плаха иезуитов... Это я от имени домашних мальчиков, увы...  Из всех упражнений не моим был турник и подьём переворотом. Все два года оно било меня ниже пояса. Только после дембеля, в первый же месяц празднования этого события во дворе друзей, выпив и увидев турник, крутнул я пару раз этот элемент. Почти протрезвел от осознания свершённости... Видимо надо было выпивать в начале службы... А с этим я встретился уже через год, когда был на службе в штабе части как делопроизводитель (писарь короче) заместителя по тылу, майора Залесского.  В этой должности я оказался из-за явной умности и грамотности в чистом руссом, и,  на вопрос – «можешь писать плакатными перьями?», твёрдо сказал ДА. Хотя, никогда в руки их не брал, но видел, с затаённым дыханием, как сосед по палате писал поздравление медперсоналу отделения на 8-ое марта... Не проблема – освоил  за месяц и даже очень хорошо. Но речь про выпивку, точнее когда её начинать и в какой степени... Наверное, турник в армейских размерах не при чём.  Просто про первый поцелуй со спиртом. Дивизионные учения и запасной район. Хмурые леса, ни фига не понимающие ни на немецком, ни на мате на русском. Вся техника закопана по макушку и завалена еловыми ветвями...  Старослужащие взвода, плюс их друзья, уточняют у меня – есть ли у офицеров крепкая заначка?... А я с этой канистрой спирта, которую сам же получал со склада НЗ, мотался в кузове Урала, пытавшегося гасить инерцию массы майора Залесского...
   Фляжка чистого спирта и бодрствующие в нетерпении солдаты во чреве БТР. Хорошо что в запасном районе наша часть ночевала не один час... Иначе бы, неразведённый спирт для новичка как я, мог стать приговором. Но мне тогда было ближе бронированное днище боевой машины... Хоть на утро на турник, но без дембеля, вряд ли подьём переворотом. Не тот стимул, блин...

  После спортплощадки невероятный подьём  настроения. Оживляж эдакий!..  Впереди завтрак, а что дальше будет – фиг с этим!  Армейский общепит разнится в зависимости от числа едоков. Для одних это почти кафетерий в частях из несколько десятков военнослужащих, где тебе, помимо удобоваримых блюд и вилка к ложке... Такое было когда случался наряд на дивизинные склады горючих материалов.   А вот для сотен и сотен вояк из разных частей, это гулкое, с особо затхлым запахом, окриками, сооружение с постоянным меню.  Что первым приходит в голову, точнее в обоняние – «лошадиный рис», или овсянка по армейски. Кстати, совсем недавно решил сам приготовить эту кашу. Обалдел от того что МОЖНО ВЕДЬ!!!!  Далее прогоркло пережареная рыба с кислым картофельным пюре. Радовала гречка с «красной рыбой» (килька в томате). Особая радость, даже эквивалент валютного обмена и решения разных дел (солдатский продмаг, то бишь чепок, в той же обойме), - кружочек сливочного масла в 20 грамм. Вдогон компот или кисель, а чаще чай... Только через год, в 1975-м, в рацион ввели по паре яиц. Видимо поняв, в яйцах сила служивого! Для служивших в химических войсках запахи имеют свою пикантность, а может и гадость, если уж по русски.  Кухня одно, а едкая палатка обкуривания с туманным хлорпикрином, совсем не в кайф! Стране надо было обучить как спасать солдатику свою любимую жизнь и, далее, родную страну... В брезентовые шатры молодых солдат, в ОЗК (общевойсковой защитный комплект. Эдакий презерватив во весь рост, а кнему ещё и противогаз), загоняли внутрь. Сержант бросал, как новогодние хлопушки, цилиндрики с дымящимся газом... В несколько секунд мы почти не видели соседа. А тут надо сменить гофрированную кишку жизнеобеспечения на новую. Панически, затаив дыхание, откручиваешь кишку, хватаешь запасную чтобы восстановить статус-кво. Дышать чтобы, блин!.. Кто замешкался - слёзы, сопли, хрип!... Лишь тут химик не матерился - не было на это времени. Бешеным маятником, ищя выход,  вываливались неуспевшие на траву вне палатки... Химия и без шуток.  Ладно, это ерундовая игрушка учений, со своими особенностями... Хуже когда военная химия в действии... Даже смотреть на это жутко.

    Дивизионные учения. Всегда взьерошенные нервы у начальства и, как следствие, мандраж у неофицерской массы.  Водители будут клевать носом в многочасой, монотонной, езде во куда то... Потом, в запасном районе, рыть укрытия для техники и питать себя сухими пайками... Понятно – имитация войны. Как же без этого?... Всё должно быть как в, тьфу-тьфу, реальности...  Всем прапорцикам и офицерам дали указание – наловить... кошек. Странно, почему их, а не свиней, коли именно они ближе по биоструктуре к гомо и даже сапиенс?! Явно, откуда в порядочном офицерском составе такое животное как синья...  И так они это обличье ощущают... Кошки игривы и более лукавы... Может и не для мужчин в погонах, но для их половинок... Не знаю кто из офицеров не любил кошек или своих жён, но пару котяр имели в контейнерах для учений...  Для любителей животных, жестокости анти, можно дальше не читать... Но, это как было. Армия.....

   Всё тот же хвойный лес Германии... На тебе всё имущество страны – автомат, каска, противогаз у бедра...  Эдакий армейский анатомический театр, который обожал царь Пётр Перший в Европе...  Солдатом ведь всё развлечение, что не в тягость... Театр, почти «Отелло»...  Стекло акварума и рыжий кот внутри... Зрители у колонн сосен.... Озвучивают смертельный состав... Капля на ватный томпон и... в мир живого кота... Мы, обучаемые, пока лицезрим... Вроде, пока ничего....  Но как хитроумна коварность человечества в защите и нападении...  Когда видишь смерть близкого, каких кар желаешь виновнику?!  Диапозон разный – от прощения до немыслимых казней... Мы выбираем то, к чему сами подготовлены и принимаем как сущность...

   Капля отравляющей жидкости на ватный томпон... Ещё живой кот в стеклянном ящике и любопытная аудитория в армейской амуниции...  Не буду описывать агонию... Она страшна... Сам, видя это, скрежещь скелетом, прорывая ткани мышщ.. Лишь бы на волю и подальше от этого сметретльно скорого безумя! Любое живое существо цепляется за жизнь... Если это возможно. Да, агония в пару минут.  Как доказательство нашей силы во спасение, был введён антидот – отторжения смерти...  Это было видно по  смене безумия на остекленелость в кошачьих глазах. В попытках встать... Антидот спасал. К завершению этой драмы в реальную сцену вводили дополнительную каплю смерти...  Химия, увы, "широко простирает руки свои в дела человеческие".

И каждое утро, наравне со всем составом батальона, построение на утренний развод. Для всех, как положено. Исключение - вертикально спящие с автоматами на постах; горизонтально сопящие на госпитальных койках и... Нет, на гауптвахте свой развод, и с пристрастием... А тут обычный ритуал ежедневной утренней службы... Святая епархия в составе части, батюшка комбат, зычный дъякон - начакльник штаба и мы, прихожане в кирзе.  Начштаба,от недосыпа и утреннего хлада, ожидания появления комбатюкши и угрозы утери дубля звезды ещё не спившегогся майора,единственно близкими ему словами вне военной терминологии, расстреливал строй "аллилуйей" в три этажа. Все уже привыкли к этому. Тем более, слух был приглушен пульсацией утреннего кросса и, сверху, залеплен  завтраком. Багровая сытость майоровладельца лишь обдавала пилотки перегаром... Как и Интернационал в утренней жизни страны, алилую майора мы презирали...
  Когда я уже служил при штабе, в отношении самого себя, такое рычание дъякона было плохим признаком... Звучит отбой. Подушка поддаётся вминаниям пальцев и виска. Я всеми сгибающе-складывающемися частями ищу гармонию с пружинами кровати...
  - Кульмешкенов, в штаб! - несётся от дневального через ворс одеяла и мои проклятья. Рота уходит в нирвану, а я вхожу в кабинет начальника штаба. Полумрак подсвечен красноватым выражением недовольства. Та же проповедь негодованная(наверное, чтобы пробудить мои силы) и, ткнув пальцем в тугой рулон ватмана - "Чтобы к утру было сделано!"..

  Наверное майор допивал... Может и спал как весь батальон... На полу моего кабинета три метра белой бессонницЫ, которой надо переродиться в хитроумие стратегических учений со стрелками, кружочками оборон и пьянства, дозорами, аббревиатурами АБВГД и ПШЁЛТыНаХ... Казарма, уйдя от службы, тражает всех девушек подряд. Ближайшие учения, поставив меня в позу, уверены в победе. Даже если бы майор был бледен и вежлив как Антон Чехов, многочасовые ракурсы над картами учений не радовали. Дым отечества был горше хлора с пикрином. Говорил тогда - никогда на гражданке не прикоснусь к перьям птицы шрифта! Но у гражданки свои "с"уставы, и,почти случайно, архфак с любовью к оному. А уж дальше, армейские стрелы майора перековались в каллиграфию. Как умение писть красиво мудрость и  непристойность. Наверное с таким изыском, чисто для себя и как мантра, была начертана фраза к прапорщику и старшине моей роты. В момент завершения сего искуса и после пары секунд мускульного подавления меня капитаном Бондарем, он узнал степень моей любви со старшиной... Промолчал, поправляя ремни...

  Ладно, наверное картинки из карантина и далее, в общем, схожи. И, лишь разные как запахи ружейного и сливочного масла... Разные характеры, условия, применение более жёстких мышц к твоим... Даже моим сослуживцам моего призыва, в силу их пристрастий, может и не понравится сказанное. Естественно... Пишу ведь как я это видел, чувствовал. Тем более, через три десятка лет с хвостиком...

                                                Старшина Чаура.

  После армейского инкубатора, точнее карантина, наконец на полных правах солдата в роте номер Два.  Второй взвод как родная семья на два года вперёд... Пара ребят из карантина, а остальные выглядят матёро... Зеркальный паркет, который шлифуется каждый день.. Геометрически безупречный ряд расположения коек, тумбочек, отбитых табуретками краёв одеал – заслуга старшины роты, прапорщика Леонида Михайловича Чауры и гордость дивизии как образцово-показательное подразделение. Будь оно неладно, блин!..  Нет, я и сам педант порядка, но не до такой степени. Старшина, бывший кроснодеревщик (читай - элита, краповый эстет порядка1), желал оного во  ввеленной ему вселенной, и ни-ни в сторону! Господь Бог роты номер Раз!...  Признаю – наличие и смена постельного и личного белья были на логичной высоте. Каждая банная среда была подтверждением, с наличием трёх комплектов полотенец: 1 - брошенное для стирки, 2 - обтереться после бани, 3- на грядущую неделю. Порядок в казарме, на территории, в поведении - блюсти обязан! А вот антижелание это соблюсти, были в пункте «расстрел на месте».  Этот расстрел , обычно, производился на построении роты к приёму пищи... Святое дело, как некотрым посещение церкви, а кому и борделя! Все уже поглощают собачью слюну Павлова, а тут тебе...
Старшина Леонид Михайлович Чаура(оказывается это второй человек, чьё ФИО в памяти, наряду с воришкой Степаном Мартыновичем Гайдарлы), неспеша, прохаживается вдоль строя и с наслаждением высказывет мысль о несовершенстве мира..Эдакий Самуил Кант с военным билетом СССР. Иногда мысли великого философа украшались русским матом... Филосифия Канта обширна и глубиной не слаба. Русский мат не короче и не мельче...  В слиянии – кипящий котёл голодных кирзовых сапог, внутри томящихся и страждущих - лучше вкусить вонючей рыбы с картошкой, чем раздавить старшину. Одновременно вычисляющих – из за какого гада мы тут «набираемся ума»?! Увы, наши чувства были на подошвах сапог. А старшина чуял  момент, когда наша пищеварительная система начинала вырабатывать флюиды помилования и "доброты" старшины...  Сомневаюсь что краснодеревщиков обучали тонкостям армейского устава и психоаналитики.  Лёня Чаура был уникален в своей системе воспитания...  Плакатные перья мне помогли быть реже в близости со старшиной, хотя, другая сторона, не всегда была слаще...Это как удар по башке литром мёда или килограммом пряников. Зависит от вкуса и наличия каски...

Думаю, старшина Чаура знал, что для солдат и сержантов значили обычные транзисторные приёмники. Любые, но лучше массивные как «Океан» и «ВЭФ»... Любой отпускник привозил с собой подобное устройство. Да, послушать музыку западных радиостанций было в кайф. Пофорсить, держа приёмник на локте как дитятю, перед фотоаппаратом – обязательно! Помимо это из отпуска везли отечественные наручные часы. Если вы думаете чтобы не проспать время заступления в наряд, вас перевоспитали и с пристрастием. Ладно ещё не опоздать в столовую, но это в армии невозможно по двум причинам. Первая – как бы ты зверски ни устал, а куранты желудка будут гулко напоминать о храме столовой.  Даже тяжело раненым будешь ползти в столовую. Второе же, в силу армейской механики распорядка, даже мёртвого поставят в строй и заставят шагать к порции перловой каши. ..

  Леонид Чаура явно знал зачем каптёрка полна приёмников и тяжеленных часиков. Конечно, при скромном его желании, диоды транзисторов и шестерёнки часов были бы смолоты в пыль. Может он это и делал к особо неугодным. Но даже салаги знали что эти приборы отличный способ перевода в немецкие марки. Вряд ли западные немцы стали бы платить за такой товар, но в восточной Германии это происходило. Водители транспортники, знавшие рынки сбыта, никогда не ездили без лишней канистры бензина (ещё один вид валюты), приёмников и наручных часов. Меняли на марки, шнапс, на всё что не хватало советскому солдату.... Ещё один тайный симбиоз двух культур. Если можно было слово культура в полной мере употреблять к нашей стороне... Ну, нет – Пушкина и Крылова процетировать кто и мог, но с матерной интонацией. «Броня крепка и танки наши шустры!»..

А дочь старшины, юная и пышная блондинка, сидела в тесной кабинке штаба и дробила пальчиками печатную машинку. Сержант Антонов, на год старше по призыву, отводил меня в сторону, вручал неведомо откуда спёртый стебель с алой розой на конце и, лыбясь(не улыбаясь, а именно ЛЫБЯСЬ), отправлял меня к машинисточке... Что я и делал с двойным удовольствием. Я же был всего «лимон», а может и «черпак»... Всё равно салага...

  Через первые пол года свыкания со службой, приятная неожиданность - друг Федя в нашем гарнизоне!После сержантской школы был он направлен в разведывательную роту танкового полка. Даже не помню как я это узнал. О нашем соседстве он узнал из моего звонка в его часть. Позже, мои шкодные звонки к нему через коммутатор дивизии, не раз вызывали в феде прилив народной речи в ответ. Позывной нашегь батальнона был Ванадий, а штаба дивизии Биточек. Звонок на Биточек и просьба соединить с танкистами и далее с ротой разведки. Если сразу попадал на Федю, дежурного сержанта, гневным голосм начинал его расчленять и сулить чуть ли не расстрел за бардак на вверенной ему территории. В такой ситуации мозговые извилины слушающего теряют возможность определиния тембров друга и нацелены на проверки начальства. Поэтому лепет о порядке, отсутсвии происшествий и стойка смирно с бледностью на лице. Дальше, после моих дружеских успокоений, получал всё что Федя мог выразить... Парень он был незлобный, поэтому до дуэли не доходило.

                                                Городок Цеденик.

Была у нас и культурная жизнь в оболочке политики. Это закономерно – рассказывая о смятом подорожнике, упоминаешь о твёрдых подошвах и причинах, заставивших эти подошвы оказаться в этой точке земли.
  Часто перед моими глазами встают огромные территории немецкой земли, занятой чужеродной структурой для коренных жителей. Советская армия.... Гарнизоны с многотысячным составом и бронированной техникой... Танковые полигоны с промятой и истолчённой рёбрами траков в густую пыль почвой до горизонта. Бетонные ленты военных аэродромов, также уходивших в перспективу не очень ясной стратегии...  Проломленные заборы и стены жилищ немцев, куда ненароком, или во хмелю, вьезжали наши солдаты.  И виновато улыбающиеся владельцы, воспитанные не тем, чтобы сразу крыть матом, хватать дубину и бить морду... Нельзя!.. Восптание... И, так как, политика двух стран строго за этим следит и вбивает в сознание понятия о «большом брате, защищающем жизни от тех, кто за берлинсокй стеной, обращённой к капиталистам»

   Подорожник и сломанный забор лишь фрагменты калейдоскопа тех лет. Как лёгкая добавка к рецепту блюда. Мы же понимаем - без этих тонкостей мало что существует в этом блюде мира... К сожалению или к счастью...

Политика, а если это ещё связано с военной структурой, опасная вещь. На этом и была построена ГСВГ – группа советских войск в Германии. Для СССР это было делом престижа, а для Германии фактом невольным. Её, Германию, разделили. Вряд ли Германия восточная отличалась по культуре, а может и по взглядам, от западной. Те же немцы, та жа вышколенная порядком культура, аккуратность.... Многие философы немцы...  Но, так было нужно для СССР, где были свои мыслители.

Гарнизон Фогельзанг... Просто существовать на чужой территории, исполосовать её утюгами танковых траков и присутствием высокомерно-высоких лиц офицерского состава, было бы примитивно перед мировой общественностью. Надо было показывать дружественный вклад в помощь местному народу, стране. Нам то это просто – приказ и... огромные средства на этот политический театр. А тут уже не гнушались ни чем – тонкие чувства интеллектуалов, беседы о философии, музыке, литературе и искусстве. Всё вместе – увесистая кувалда. Где хочу там и ударю...

  Неподалёку от нас был городок Цеденик и его кирпичный завод. Работяги в цехах, как и везде, ребята простые и озабоченные лишь зароботками. Заработаешь больше если ты в активистах и выдаёшь план. Это аксиома. А если приплюсовать и коммунистические идеалы, так вообще – трудовой фронт!
С этим кирпичным заводом у командования 25-ой танковой дивизии были тесные связи. Конечно, через политуправление, которое было самым инквизиторско гибким в решении вопроса.
Тесные контакты политуправления и руководства кирпичного завода были непререкаемы, как хотелось стране СССР. Немцы делали и продавали по более низкой цене кирпич для обустройства военных частей в ГСВГ. Наша сторона помогала материально и атакующе-идеологическим натиском для остального мира. Поэтому, часто случались якобы дружественные встречи руководящих структур и, вокруг этого, культурнеые, памятные события... Мы, солдаты, мало об этом знали. Просто были рады очередной возможности одеться в парадную форму и поехать в настоящий немецкий город, увидеть его улицы и людей, услышать немецкую речь и пронести венки к могилам павших во второй мировой.  Это было в том же Цеденике. Интересно, сохранился ли тот мемориал сейчас... Свидетелями тех мест были в основном водители транспортники, возившие офицеров по их делам, получавшие грузы для гарнизона.. Вроде обыденная жизнь для рядовых и сержантов, протяжённостью в два года...

                                             Летние и зимние лагеря

...Не Артек. Даже не летний лагерь в Чмуровске. Хотя, в Чмуровске мы бы озверели через неделю - без устава, старшин и комбата.. Тяжко - не надо. Сладко - лучше не постоянно...

   Паоу раз в год - летом и зимой, батальон почти жужжал как дивизион рыжих ос или муравьёв, чувствуя в крови пульсацию выхода на дикую природу. Эдакий "пикник" на пару месяцев в полевых условиях. Боец должен привыкать жить в палатке и питаться от полевой кухни. Топтать кузнечиков и глотать пыль без признаков асфальта или бетона. Стоять на разводе на пахнущей детством земле, а не на истоптанной бетонке плаца постоянного назначения. Лагеря с их плюсами и минусами. Казармы вымирали на это время. Только капёрщик бдил за имуществом состава... Не помню - охранялись ли казармы на это время..

Разнообразие от казённой службы в строгости гарнизона. На природе строгостей не меньше, но... Всё же, шалели чуть от живой природы и отрыва от других частей.
Жили в палатках, которые разбивали в строгом порядке в певый же день прибытия. Лагерь был в нескольких километрах на запад от гарнизона. Везде лес с редкими полянами, на одной из которых был лагерь химбата...
Обязательное восстановление всех необходимых структур военной части - посты, жильё, автопарк, кухня. Офицеры же продолжали жить в своих квартирах в гарнизоне и прибывали рано утром как положено. Только дежурные офицеры шевелили дыханием брезент палатки.

  Наличие своей кухни со своим поваом лучше, чем некие из зенитного полка в огромном бараке-столовой на тысячи ртов. А тут готовь от души на полторы сотни. Качество на лицо. Точнее - обоняние и желудок. Можно добавки взять, иногда и свыше. Помню, на дивизионном марше, наш ЗИЛ сбил перебегавшего узкое шоссе оленя. Живности в тех лесах было немало... Сбитое сразу в кузов, а наутро повар исполняет изысканное жаркое для... офицеров. Ну, что сказать про делёжку?! Всё же, что то оставалось первым оказавшимся у повара... Это редкий случай и не стоит на этом задумываться. Разве что, как много животных гибнет под колёсами в мире...

  Вечернее кино на растянутой простыне. Стрёкот электродвижка и кадры проектора... Сосновые, грубо сколоченные лавки... Отрешение от реалий и сна поющей птицы... Только образы, голоса и музыка на бледном полотне... Звёздное небо другой страны. Летом одно, зимой другое. Мы же уже на пол года ставшие ближе к лицам родных и дому...

                                              Зелёная дача

Про «дачу» были отголоски ещё и в карантине.. Мы, естественно, не могли тогда  понимать всю «прелесть дачи», но мурашки уже тревожили... Гарнизонная, или дивизионная гаупвахта для проштрафившихся солдат, сержантов и офицеров и с суровым режимом.  Вроде понятно:  нарушаешь устав – получай в ответ. Я не против, так как, без этого порядка не будет.  Во все времена, во всех странах, были и есть системы наказания и изоляции.  Может кому это и вправляло мозги...  А сторонники «пушистого наказания» пусть хоть раз испытают реальность на себе...

  Наша часть не имела своей гаупвахты, из за малочисленного состава. Если что, то отправляли на дивизионную.. Ой, лучше не туда!.. Хотя, выбора нет... Из рассказов побывавших там картинка была на лицо – НЕ НАДО!... Или бахвальские истории о героическом там пребывании.

   Прослужил один год. «Черпак» по статусу...  Помните: Салага. Лимон. Черпак. Старик. Дед. Есть ещё два уровня выше меня и пара ниже. В принципе уже ощутил вкус службы и терпишь до финала... Хорошее дело привычка. Эдакое состояние подводной лодки перед всплытием... Тут можно и обратно двинуть. Как раз, о Зелёной Даче...

В разных регионах земли и соответствующих воинских частях существуют исправительные ведомства. Понятно – молодёжь, в меру воспитания, нравов, ведёт себя по разному. Стоит лишь не подчиниться уставу предписанному, вот тебе и  «кнут».

  Служил тогда в штабе и прикреплён был как посылный за заместителем командира части по тылу. Обязан бегом, ползком, найти его и сообщить что его честь с остервенением ждут чины ещё выше.  Понятно – война, катастрофа...  Ситуация ясная. А тут конфликт: зов желудка к завтраку и приказ о  вызове зампотыла к обычному разводу...  Логика подсчёта к желудку ближе. До развода 30-45 минут. За это время можно спокойно позавтракать, а офицеры и так прибудут на построение.   Зачем мне лишние действия?!

  Комбат, увидев меня в строю возвращающихся и наевшихся, простучал каблуками «Ату»!, а далее – «гауптвахта!!!». И это, несмотря на постоянно образцовые сверки документации в окружном надздоре г.Эберсвальде и их ходатойствах о поощрении!..  Десять суток как максимум в те годы... Сразу исчезла благость от завтрака. Слух только и ловит указания о наличии ЗИЛа дежурного по караулам (будет в роли такси...).

В кузове человек пять с нерадостными мордами... Через густую чащу леса выезжаем к «парадному входу» из колючей проволки и вроде обычной беседки... Вот и хозяин – прапорщик Кондратюк – улыбка как приклеена к вздёрнутой пуговке носа. Ромбик значака о педагогическом образовании радует наши взоры, точнее тех, кто вообще понимает что эта за хрень блестит на лацкане...  Почти «английский приём с дипломатическими реверансами» - расстаёмся с опасными предметами. Поясной, брючной ремень, плюс документы, уходят в корзину... Теперь мы распоясанные арестанты. А дальше вступительный приём в форме быстрого бега по периметру гауптвахты, в пыльном коридоре из стен из колючей проволки, по углам украшенной орнаментом из вышек с автоматами. Норма – 50 кругов и со страстью!... Пять километров как зачёт ГТО... Вроде, к тому временя я ещё не выработал умение и желание бегать кроссы и марш-броски. В той же ситуаций, пронёсся между колюки без остановки. Наверное вышки с автоматчиками вселяли надежду...

  Внутри внешнего ограждения из колючей проволки в два ряда, были два солидных барака. В одном охрана, а в другом осужденные. Солдаты, сержанты размещались в общей камере по одну сторону коридора. По другую были одиночные для офицеров. Там мог сидеть и майор, а над был прапорщик Кондратюк – с особыми полномочиями... Но осужденные офицеры и мы никогда не встречались. Видимо так положено. У нас в общей как пложено – откидные, жёсткие нары... Отхожее место и узкий в клетку проём под потолком. Бетон, храп и лязг замков ранним утром.  В охране всегда были ненавистные нам краснопогонники. Мы то носили чёрные погоны... А с эти охранными частями всегда случались неувязки, даже на уровне неприятия друг друга. Даже с запахом вендетты. Обычно, если дежурный по караулам из внутренних войск, то есть краснопогонник, то придирались более к нам... Наши же офицеры не забывали  следить за дисциплиной кроснопогонников. Прямо как баталии красных и чёрных муравьёв...

  Уставные нормы и удовольствия индивида на губе сокращены. Если подьём по обычному уставу в 7 утра, на губе на час раньше. Отбой, соответственно, не в 10, а в 11. Как дополнение к «отдыху на даче» утренняя и вечерняя экзекуция, исполняемая с удовольствием краснопогонниками.  Возможно вы и ползали по пластунски на курсах начальной военной подготовки или в действующей армии. А то же самое, но по бетонным дорожкам?! Весь твой скелет, всеми углами отталкивает себя от бетона, горит рваной тканью... А ползётся медленно – условия не те. И требуют чтобы быстро... Потом традиция всех армий – строевой шаг. Опять же, по уставу, подьём носка сапога в 15 - 20 сантиметров. А вы видели как шагают кремлёский караул? Пол метра! Потому что послы разных стран вокруг и гордость за отечесто! А мы на этой Зелёной даче выстукивали этот кремлёвский шаг с напряжением живота и недовольством сознания.  Понятно – что заслужили, то и на блюдечке. Наверное педагог Кондратюк сам рассматривал и давал добро на наши условия. А вот явно его личным изобретением было другое... Скорый завтрак, построение и озвучивание своей провинности... Далее развод на чёрные работы – таскать, мыть, копать и прочее...  А образ начальника губы неотьемлем от его мотоцикла. Правда губрь курносостью более похожа на Иванушку дурачка. Группа в 3-4 арестанта, пара выводных с автоматами и указание начальника губы – "Выеду за вами через пару минут и, если догоню: выводные в арестанты, а арестантам дополнительный срок"...  От гаупвахты до КПП дивизии несколько километров. Арестанты в огранке выводных бегут как могут и прислушиваются к возможно-нежелательному клёкоту мотоцикла.  Тут единое понимание чёрных и красных погон... Только добравшись до предела городка, могли вздохнуть и, неспешно, идти рыть, закапывать и прочее. Один из нарядов был в Дом Офицеров - сдирать мастику с дубового паркета и заменить новой. Площадь немалая и срок в один день. Выводные дремлют на клубных креслах, а мы металллическими ежами скоблим пол... Блин, чёртике во мне всегда склоняли к шубутному действу. Наверное хотелось поставить день с ног на голову... Вижу что выводной сержант сладко спит, прикрыв головой погон... Я подкрался к нему и аккуратно отделил от него автомат и, под тихое улюлюканье арестованных, спрятал оружие. Чистить пол стало веселее. Особенно после сна сержанта. Вначале сладко почмокав и потянувшись, далее, привычно, пошевелив пальцами и... Автомата нет! Тут полное осознание себя и ситуации - арестуют же! И так, среди арестантов гауптвахты, есть молодой боец, утерявший автомат. Парень был бледный и внезапно вспотевший.... Мы не стали доводить ситуацию до кризиса и вернули оружие владельцу. Только из-за радости обретения, он и не пытался выяснять кто же похититель. Понимал - спать надо вне наряда...

  Это как общее представление о дивизионной гаупвахте гарнизона Фогельзанг.  Кто сидел знает... Первый мой визит, хоть и был полным и не в кайф, меркнет по сути со вторым. Нет, никаких жестокостей, а лишь дурацкая система Советской Армии. Точнее, её политической подготовки. Ещё точнее, подгонки под соц.шаблоны.

  Уже прослужил полтора года, то есть старик. Надо мной ещё деды есть:-)  Нахальства больше, внимательности напротив. У Дома Культуры офицеров сталкиваюсь с дежурным офицером по караулам (не помню – красно или чернопогонник)... У меня слегка расхлябанный вид и ответный гонор – иду от шефа. Я действительно возвращался от своего командира, зампотыла Залесского...  Вид и слово «шеф» были не в масть. Документы забрали, позвонили в часть и получили добро на новые 10 суток. Вот же чёрт!!!!  И служебная документация ни придраться, и не из буйных...  Опять в кузов и на Зелёную дачу....   А Кондратюк в той же улыбке, свин его подери!... Даже с хохмой – старый занкомый, давай впереди пробега средь колючки...  А вот, как раз, к этой губе, я уже дружил с бегом на длинные дистанции;))

  Наверное, какие бы жёсткие условия тебя ни встречали, если ты уже имел опыт, уже легче воспринимаешь происходящее. Привычка....  Теперь о главном и весёло-грустном. Вот такой контрастный компот. Хотя о грусти я и не думал...

  В Советской армии была невероятно непонятная система конспектов тезисов В.И.Ленина. Каждый солдат, сержант, прапрорщик, офицер (не уверен за высший командный состав), должны были заводить тетради и вписывать в них  трудцы В.Ульянова(Ленина). Прямо как цитаты Мао Цзе Дуна.  Все покупали тетради,  тратили время на копирование аккуратным почеком и отчётом перед вышестоящими. Неимение конспектов жестоко каралось.  Бедные, жутко-рускоговорящие... Списывали, просили, заставляли писать за себя...  Политика, идеология  трбовали тонн бумаг, центнеров чернил, мата и молитв на разных языках.

  Оказалось, и «понти пилат» губы  должен был конспектировать труды В.И.Ленина...  Наверное над ним было политуправление и возможность сокращения льгот на службе... Не знаю, но... Трое суток опережая мотоцикл, направлялся я на исправительные работы... На утро дня четвёртого был отозван добрейшим голосом Кондратюка в сторону.... Удивительно, но даже он при этом смущался.. Куда ему до Ленина?!...  Сделка: на работы я не иду и сижу в отдельной камере, переписывая за Кондратюка труды В.И.Ленина... Сразу после – воля!... Мол, красивым почерком и почти как Ленин.... Знамо,  вождь пролетариата писал немало и не коротко.  Я же, своей задачей, поставил – мало и коротко. Упрощал, укорачивал мысли Ленина.  Мне главное сохранить содержание и укоротить повествование. Отдельная камера с большим столом, за дверью, как всегда, охранник. Остальные где-то копают, чистят, грузят и т.д.  День я улучшал тесисы, а а на утро, дововльный Кондратюк, дал вольную... Кого благодарить – Ульянова или Кондратюка? А может   политсистему тех лет?...

                                    П.С. Где ты, поющая птица?...

  Давно уже как был долгожданный дембель и дорога домой, встреча с одноклассинацами и новая жизнь....Уже дюжину лет я живу в Америке... Знаете, назад, даже в гости, нисколько нет желания. А вот оказаться в бывшем уже гарнизоне хотелось бы. Даже нелегально, так как допуска к нему практически нет. Хотелось бы пару дней пожить в палатке, походить по бывшим «улицам», заросшим лесом...
  За 4 года до этого обнаружился в социальных сетях интернета сослуживец Николай Хрялов. Он был на пол года старше призывом, но служили мы в одном взводе. У меня возникла мысль создать сайт нашей части и я стал собирать материалы. Вначале это были фотографии из альбомов Николая и моего, схематические рисунки расположения химбата, планировок моей роты и штаба... Со временем появлялись бывшие солдаты и офицеры, которые присылали свои фотографии...

   На аэрофотосьёмке виден скелет гарнизона... Разваленные здания или пятна на их месте... Иногда за деревьями не видно бетонных дорог... Наших казарм не видно. Видимо их снесли. А здание штаба так и стоит... Автопарк почти как руины в Афинах и Риме... Эдакий акрополь из колонн... Лучше сохранились казармы зенитного и танкогово полков – вроде они были ещё той, прочной немецкой постройки....

  Когда-то здесь была часть моей молодости, годы возмужания. Стоптанные сапоги и тоска по родному дому...
Но, помнится как недавно... Ребята моего призыва и чуть ниже, выше, - Серёга Белецкий, Рабаев, Коля Заболотный, Гордеев...Прапорщики Владимиров, Иваней, Смирнов, Семёнов... – где вы? Командир 2-ой роты Буртыненко...

Май 2012, г.Миннеаполис, США.