"О, полковник. А ну иди-ка сюда! " или как дневальный подал КП "Дежурный по роте на выход"

Было это ранней весной 2011. Я тогда служил в батальонно-тактической группе ВВ МВД.
В казарме нашего подразделения делали ремонт, причем комплексный. От пола до потолка. Готовили расположение для заселения "академиков", как мы их называли. То были старшие офицеры разных родов войск, которые изъявили желание получить высшее военное образование. Такого количества звезд и просветов на погонах за раз, я наверное за всю службу не видел.

Затем в это же расположение должны были заселять учебную роту.

Вобщем, кочевала наша рота по соседним расположениям и получила прозвище "Цыгане".
Теперь сама история.

Ремонт благополучно завершился. Я стою на тумбочке. Дежурный халявит где то в каптерке.

Слышу стук в дверь. Через стекло вижу только дубовые листья на фуражке и генеральские звезды (командир дивизии почему то не носил папаху. Всегда ходил в фуражке и краповой тельняшке). Я истошно начинаю орать: "Дежурный по роте на выход!"

Из каптерки вылезает "младшой" и спрашивает "Какого черта орешь?" После сам замечает комдива и как ужаленный бежит открывать дверь.
С порога, естественно, доклад дежурного по роте, команда смирно от меня и вопросы в голове "Почему? За что? Зачем к нам? Почему я в наряде? Почему именно сегодня он здесь?". Ответственный на обеде был кажется, уже не помню.

А командир дивизии в сопровождении майора (зампотыл полка) идет по расположению с вопросом: "Ну, что майор, покажешь какой ремонт вы тут нагородили?"

Майор блеет, мнется, показывает что-то. Хотя сам ни разу не присутствовал при работах. Заходят они в умывальник.

Я тихонько поднимаю трубку и дежурному по части шепотом - Командир дивизии в расположении первой роты. Тот промолчал, сказал только коротко "Понял" и положил трубку.
Минут через пять вижу, что в расположение заходит кэп (КП - командир полка). Низкий, толстый, с усами. Погоняло - Марио. Я вспоминая, что комдив в расположении и даю команду, "Дежурный по роте на выход!"

Марио охренев, что ему дневальный дал не "СМИРНО!", как это происходило обычно. Моментально взбеленился и широкими шагами направился в мою сторону. Я с рукой у головы, в позе воинского приветствия, чувствую, что не хвалить идет. Вжавшись в стену позади меня, чтоб не отлететь с тумбочки, жду кренделей и тут (о боги) из-за угла выходит комдив. "О, полковник. А ну иди ка сюда! Ты чего слюной брыжешь? Дневальный правильно команду дал. Или ты тут в полку думал царь и бог и командир? Нет родной. Есть еще кому тебя сожрать. Иди сюда, иди. Пойдем я тебе твой ремонт покажу."

Никогда в жизни не забуду лицо полковника)) После всей этой истории, наши с дежурным очки расслабились только через сутки. После похвалы от ротного и благодарности от комбата.

Ни чего не меняется в этом мире....  

Вот всегда задавался вопросом, а что считать дедовщиной???
К примеру, когда новичку достается самый трудный наряд, дедовщина это или нет??? Когда из-за одного раздолбая страдает весь коллектив (приходится дополнительно всем бегать, отжиматься или делать что то еще) - дедовщина это или нет??? Думаю, что нет...

Ну а когда человека избивают, или просто издеваются, то это элементарная уголовщина...  Это мое личное мнение....

По моему личному убеждению наличие этой самой дедовщины зависит от офицеров и сержантов и происходит она "дедовщина" чаще всего от неумения или нежелания внятно объяснить человеку чего от него хотят и как это можно и нужно выполнять....

Честно говоря, никогда не понимал людей, которые пытались путем избиений или просто унижений чего то добиться от других... тем более, что эти другие имели личное оружие и даже получали боеприпасы к нему...

На самом деле, в армии существует миллион способов без всякой дедовщины и простых унижений добиться от человека желаемых результатов.... Вот и Олег подтвердил мои слова....

100-километровый марш ГСВГ

История эта случилась, дай бог памяти, в 1981 году. В то время я только прибыл на службу в качестве лейтенанта, командира мотострелкового взвода. И тут в части куда я был назначен, начались учения по вождению. Солдатам надлежало совершить 100 километровый марш по территории потенциального союзника (а дело было в ГСВГ, 2-я танковая дивизия, мотострелковый полк). Так получилось, что все экипажи были уже распределены, не было лишь только старшего у командирского «Уазика». Именно сюда меня и назначили. Краткий инструктаж и по-машинам.

Следует сказать пару слов о том, как совершаются такие «автопробеги» в армии: Выстраивается колонна техники, на удалении 10 метров одна машина от другой. Подается команда «К машинам» и по ней слева, со стороны руля у автомобиля становится водитель, справа – старший машины. Команда «По местам» и все занимают свои места. Далее «Заводи» и «Вперед»! Казалось бы, все очень просто. Но как же без нюансов.

Колонна совершает марш по маршруту, который доводит командир. У него даже карта в планшете имеется. Он отдает боевой приказ и указывает конечный пункт. Этот населенный пункт, город Регенсбург (так он тогда назывался) я запомнил, это важно для понимания нашей истории.

Командир конечно же, впереди, на лихом коне, а в хвосте – техническое замыкание, задача которого оказывать помощь если машина вдруг выйдет из строя. Мы с командирским Уазиком оказались в самом конце колонны и так получилось, что, когда все поехали, мой солдатик-водитель не смог завести автомобиль. Техзамыкание по каким-то причинам объехали нас, не удостоив вниманием и помчались догонять колонну.

Мы где-то минут 10-15 пытались завести двигатель, но успеха достигли только после того, как сняли свечи, прочистили их и поставили на место. За это время колонны уже и след простыл. Ну что-ж, погоня! Я молодой, достаточно шустрый и энергичный офицер, не мог допустить конфуза в первые дни службы. Вот тут-то мне и помогла хорошая память и то, что я название конечного пункта запомнил.

Первый раз я остановил немца, ехавшего навстречу на своем Трабанте. Где Регенсбург, но конечно знал, хоть и плохо понимал по Русски (ровно как и я по немецки). Потом были немцы на телеге с сеном, и еще кто то. Каждый из них мне показывал, куда ехать и мы мчались по Восточной Германии в совершенном одиночестве. Не прошло и 2-х часов, как наш автомобиль остановился в конечном пункте. Каково же было мое удивление, когда колонны и здесь не оказалось. Я подождал где-то час и уже начал волноваться по-настоящему. И вдруг из-за поворота показалась машина нашего комполка, а за ним и все остальные.

Оказалось, что «добрые немцы» показали мне кратчайший путь в город, что позволило существенно сократить расстояние, пока колонна ехала по большому кругу.

Вот так смекалка помогла мне в этой истории.

Самое главное – выговор я не получил, хотя позже имел подробнее беседу с начальником особого отдела.

ГСВГ

Из Москвы в Восточную Германию лейтенант Сергей Борисенко ехал долго. До пункта назначения советские военнослужащие добирались поездом, и, как водится, дорожную скуку, по возможности превращали в увлекательное путешествие путём поглощения внушительных объёмов алкогольных напитков.

- Будем проезжать через станцию Брест, - поведал ему попутчик по купе прапорщик Селин. - Стоять будем пять часов.

- Почему?

- Государственная граница, - веско вставил третий невысокий пассажир их купе, - кроме того меняют колёсные пары под вагонами.

Его фамилию Сергей не запомнил. Понял лишь, что тот занимал должность директора дрезденского Дома советско-немецкой дружбы.

- А это зачем? - удивился Борисенко, никогда ранее не бывавший за границей.

- В Европе железнодорожная колея немного уже нашей, поэтому наши широкие колёса снимают, а вагоны оставляют.

Прапорщик был высокого роста, имел роскошные усы и курил сигары. Иногда огромные кубинские, но чаще короткие и вонючие сардельки, производства фабрики города Погар, почему-то именуемые «сигары Капитанские».

- Я служу в Польше, - сказал он при знакомстве, - выйду в Варшаве.

- Как здесь служится? - поинтересовался Сергей.

- По-разному! - размыто ответил Селин. - Если хочешь, расскажу…

Служил он в группе войск в Польше, а времена настали смутные, и издали по группе приказ об ограничении контактов советских военнослужащих с местным населением.

- Сиди в гарнизоне и на улице не светись, - вещал прапорщик, - можно и по морде схлопотать - оккупант.

- А пиво?

- На территории части запрещено всё спиртное, кроме самого спирта.

Значит, для удовлетворения потребностей в пиве надо переодеться в «гражданку», проникнуть за территорию части и топать в гражданский польский кабак.

- Деньги у прапоров всегда есть… - догадался хозяйственный Борисенко.

Селин кивнул головой и продолжил рассказ:

- Однажды я оказался на месте, с бокалом неплохого пива и наслаждался моментом. Напротив за столиком сидел типовой «пшек», усы как у Малявина, глаза славянские, навыкате, и усы он аккуратно обмакивает в кружке с пивом, поглядывая на чужеземца.

- А как он догадался?

- Чёрт его знает, - скривился прапорщик, - но всех наших на Западе легко определить, морды, что ли совковые.

- Надо же?! - изумился Сергей.

- Этот абориген, глядя на меня и не поднимая лишнего шума, время от времени бубнит тихо: «У-У-У! Курва радецка!»

- Что это значит?

- Примерно, как «сука советская»… Я в ответ так же тихо отвечаю:

- Сам курва!

Селин снова закурил свои вонючие сигары, а Тарасенко молчал, постепенно переваривая полученную информацию о взаимоотношениях с местным население.

- Значит мы для них оккупанты, - удивлённо рассуждал он, - такого на политинформациях не услышишь.

- В общем-то, больше никаких конфликтов, все на отдыхе… - выпустив ядовитую тучку, сказал Селин. - Но дальше в кабак заходит наш военный патруль. Обычный состав - офицер, два прапора. Обходят они все помещение и останавливаются напротив меня, и офицер очень вежливо: «Прошу предъявить документы». Что мне оставалось делать?.. Пиво не допито, разоблачение чревато неприятностями, да и вечер только начался... Короче, поднимаю на патруль честные глаза и говорю по-местному: «Цо ты хтежь, курва радецка?»

- Переведи… - попросил Сергей.

- Чего те надо, сука советская?

Прапорщик сделал театральную паузу, чтобы сполна насладиться оторопью собеседника, а потом продолжил:

- Заинструктированный по поводу избегания конфликтов с местным населением офицер, молча устало разворачивается и покидает с остальными патрулями сцену.

- Ясно!

- Я перевожу дух и обнаруживаю полное отсутствие давешнего поляка. Тот сполз под стол от смеха, облившись пивом, а это редкий для них случай. Короче, до конца вечера поляк поил меня пивом, а это тоже редко бывает и всем рассказывал об увиденном чуде.

Борисенко от души посмеялся над приключениями попутчика и тепло попрощался с ним в столице Польши. Дальше поехали лишь офицеры, которые служили в ГСВГ. Теперь ему не давал соскучиться майор из Дрездена.

- Не ударьте в грязь лицом! - постоянно предупреждал он.

Несмотря на то, что «железный занавес» пал, но социалистические традиции ещё были сильны, и с молодыми офицерами велась политпросвет работа:

- Не поддавайтесь на провокации, - накручивал майор подчинённых, - враг не дремлет…

Наконец, поезд благополучно прибыл во Франкфурт-на-Одере. На перроне встречающая сторона. Всё как положено - немецкие пионеры в отутюженных рубашках и галстуках, цветы, оркестр и прочие атрибуты сердечного гостеприимства. Вместе с ними ехала какая-то правительственная делегация.

- Только лица у них какие-то нерадостные! - заметил Сергей.

Он вышел в дверь вагона, лицо заспанное, вокруг толпа встречающих.

- Надо что-то сказать типа приветствия, - решил он, а в голове всё
перемешалось.

Поднял вверх руку, он видел по телевизору, что так делают генеральные секретари при сходе с трапа самолёта, и выдал первую пришедшую в голову фразу:

- Nicht schissen! - и продублировал для верности: - Не стрелять!

После непродолжительных процедур оформления документов в комендатуре его направили к постоянному месту службы.

- С местом дислокации нашей части повезло… - встретил его командир батальона. - Не какая-нибудь точка в лесочке - безвылазно два года за колючей проволокой.

Отдельный огнемётный батальон располагался в самом центре городка Штансдорф. Под самым Западным Берлином.

- Не Берлин, конечно, но - Потсдам…

Батальон бы секретным, даже знаки на петлицах у них были химических войск. Увольнительных в принципе быть не могло.

- Передний край социалистического лагеря, - вторил командиру замполит Глушко. - У нас здесь действует правило трёх Б.

- Как это?

- Бдительность, боеспособность и боеготовность…

Батальон единственным в вооружённых силах СССР испытывал реактивный пехотный огнемёт РПО «Шмель».

- Не дай боже, чтобы он попал к врагу, - пугали его старожилы, - сразу военный трибунал!

Кроме постоянных учений, стрельб и прогнозирования действий вероятного противника, молодой лейтенантом головой отвечал за радиостанцию на базе автомобиля «ЗИЛ-131».

- Правда, с водителем тебе не повезло! - предупредил его зампотех, капитан Тычков.

- Почему?

- Фамилия у него Талдыбеков…

Борисенко вскоре убедился в справедливости предостережения. Им нужно было съездить на техобслуживание радиостанции в довольно отдалённую часть. Для этой цели он с вечера приказал водителю подготовить и заправить машину, взять с собой всё необходимое для поездки.

- Ведь кругом чужая страна, - напомнил ему Сергей, - случись что, помощи ждать придётся долго…

- Есть! Товарища командира! - ответил водитель, по национальности узбек, и побежал выполнять приказание.

Утром выехали, доехали без приключений, выполнили все необходимое и ближе к вечеру собрались домой. Настроение замечательное, едут в предвкушении сытного ужина и заслуженной рюмки чаю. Вот тут двигатель зачихал, машина задёргалась и стала. Аккурат между двумя немецкими городками.

- Степь да степь кругом! - неожиданно запел лейтенант.

Поздняя осень. Дороги осталось ещё два часа езды на машине.

- Талдыбеков, в чём дело? - спросил он.

- Берзина кончилась, товарища командира.

- Да твою мать, я же приказал полный бак заправить!

- Я и заправила, а она всё равно кончилась…

- Что с ним говорить?! - офицер стал думать, как ночь коротать. - Ночью уже и заморозки...

Часа через три, когда они уже окончательно повесили носы и продрогли, рядовой Талдыбеков произнёс:

- Товарища командира, может, запасной бак включим?

Борисенко его чуть не убил, поэтому остаток пути Талдыбеков промчался, как быстроногий сайгак. Доехали они благополучно, только сломался установленный на крыше грузовика - проблесковый маячок рыжего цвета.

- Образовалась маленькая дырочка в стекле, - определил зампотех, - вода попала внутрь и лампочка, соответственно, перегорела.

- А стекла такого нигде не достанешь, - горевал Борисенко, - танков море, патронов, а стекла нет.

- И лампочку, поэтому менять бесполезно…

Впал он в уныние, а старый капитан пожалел его:

- Что ты страдаешь?.. Возьми проволоку, сделай каркас и натяните на
него презерватив!

- А что, это идея! - радостно подумал Сергей. - Цвет примерно такой же, влага попадать не будет.

Соорудил каркас, линейкой снял размеры, нарисовал схему, и они с Тычковым двинули в аптеку за презервативами. Была зима, поэтому поверх формы натянули тёплые штаны. Приходят в аптеку и при помощи знаков, кивков и мычания пытаются объяснить продавщице, что собственно им надо. Минут через десять до девушки дошло:

- Mondos?

- Наконец поняла…

Она достаёт из витрины изделие номер два и кладёт на прилавок. Борисенко с зампотехом посмотрели на эту коробочку и попросили размеров на три больше. Она достала ещё один.

- Гроссер! - сказали офицеры. - Больше!

С каменным лицом девушка достала самое большое, что есть у них в аптеке. Сергей разорвал упаковку, чтобы прикинуть реальный размер.

- Ну что, - спросил капитан. - Подойдёт?

- Не знаю, - честно ответил лейтенант, - Трифонович, достань чертёж, там и прикинем…

Чертёж лежал в кармане брюк, поверх которых были надеты ещё одни.
Тычков, знающий цену времени и бесцельно потраченных калорий, решил
дотянуться до кармана нижних брюк через ширинку верхних. Как только он начал расстёгивать ширинку - немка как закричит:

- Nein! Nein!

В декабре весь батальон выехал на учения на полигон «Либерозы». Как обычно в конце сборов проводился смотр. Командующий химических войск генерал Адеков с офицерами обходил строй батальона и неожиданно остановился около машины лейтенанта Борисенко.

- Молодец боец! - он сразу оценил хозяйскую хватку солдата Талдыбекова, его умение прочно и удобно оборудовать временное жильё, его аккуратный внешний вид, и решил поговорить с бойцом.

- Кто такой? - обратился он к солдату.

- Рядовой Талдыбеков, товарищ генерал! - чётко доложил узбек.

Водитель машины был огнемётчиком. Его основным оружием был огнемёт - железная труба, около метра длиной, но его выдавали только на смотры.

- Надо же, - про себя удивился генерал, - да он по-русски неплохо говорит…

И продолжил:

- Так, сынок. Какую задачу поставил тебе командир?

- Смотри, чурка, чтобы трубу не украли...

Батальон вернулся с учений ближе к Новому году. Личный состав части был построен на плацу для проведения общей вечерней поверки. Это мероприятие регулярно проводится, как правило, в канун каких-либо праздников и поэтому особенно нелюбимо офицерами.

- В это время надо сидеть за праздничным столом, - недовольно бурчали они, - а не мёрзнуть на ветру.

Однако в тот день в скуку формальной процедуры было внесено некоторое разнообразие.

- В соответствии с недавно принятыми изменениями в Устав внутренней службы по окончании поверки вся часть хором должна исполнить Гимн Советского Союза и сегодня мы споём впервые! - объявил важный комбат.

Учитывая серьёзность возникшей ситуации, замполит накануне развил бурную деятельность. На политзанятиях у солдат приняты зачёты по знанию текста Гимна, всем офицерам и прапорщикам текст распечатан и выдан на руки, по ротам проведены спевки.

- Уж слишком изменчива партийно-политическая карьера… - признался он особисту части.

- Почему?

- В соседней дивизии молодого и быстрорастущего начальника политотдела в двадцать четыре часа выгнали на Родину за то, что он на каком-то крупном мероприятии с участием представителей Национальной армии ГДР нечаянно обронил: «Наши немецко-фашистские друзья!»

Чтобы окончательно устранить все возможные неприятности комсомольскому секретарю батальона было поручено принести проигрыватель, поставить его возле штаба и включить в нужный момент.

- Сделано, как сказано! - отчитался он.

Проигрыватель заблаговременно принесён, установлен и проверен. Талдыбеков поставлен рядом и тщательно проинструктирован. И вот наступает решающий момент. Командир даёт команду:

- К исполнению гимна приступить!

Солдатик включает проигрыватель, ставит иглу на пластинку и бегом возвращается в строй. Вдруг из динамиков вместо торжественной мелодии послышалось что-то невообразимое.

- Нет, это гимн, - прошептал Сергей, - но впечатление такое, будто его исполняет хорошо подгулявшая компания.

На улице был лёгкий морозец, а проигрыватель, хоть и был сделан в сибирском городе Бердске, но холода не вынес, замёрз и вместо положенных тридцати трёх оборотов в минуту выдавал не более двух.

- Отчего голоса исполнителей приобрели явственно нетрезвый оттенок... - недоумённо переглядывались офицеры.

Торжественность момента самым причудливым образом накладывалась на комизм ситуации. Передние ряды всеми силами старались удерживать серьёзный вид, что получалось слабо. На задах царила полная анархия. Беззвучный смех приобрёл форму судорог, заставляя людей складываться пополам и икать. На замполита жалко было смотреть.

- Его дальнейшая карьера в один момент получила полную определенность… - злорадно подумал Борисенко.

Командир странным образом успевал петь и в бессильной ярости тихо материться. Глушко, стоявший в шаге сзади командира, делал страшные рожи и украдкой показывал кулак главному комсомольцу, который к этому моменту уже находился в явно полуобморочном состоянии.

- Убью! - шептали синие губы.

Надежды на то, что в процессе работы проигрыватель разогреется и наберёт недостающие обороты, рухнули к началу последнего куплета. Слов уже было не разобрать, из динамика доносилось какое-то дикое рычание и утробный гул.

- Терпеть это безобразие дальше невозможно! - не выдержал Тычков.

Подбежав к столу, на котором стоял умирающий аппарат, он мощным ударом пролетарского кулака прекратил агонию проигрывателя. Все стихло, и только из задних солдатских рядов доносились приглушенные всхлипывания…

Владимир Шатов