[audio]http://rghost.ru/download/8Hlfpxnnp/9c6c6be2f13af6c79e3c32deba71d57beff8b3ed/Mihail Sokolov Moya nezhnaya skazka.mp3[/audio]

из неизвестных...

Валерка хотел собаку. Любую, но лучше овчарку, Чтоб звали, как в фильме- Алый! Но лучше, конечно, Джульбарс. А Лёха хотел "Орлёнок". Шёл снег, и мы шли по парку. И ранние зимние звёзды, мигая, смотрели на нас. И что мы имеем в итоге? Соседка -девчонка Ира, На санках с высокой горки, румянец и красный нос. Валерка хотел собаку. Я очень хотел пломбира, Стаканчик за двадцать копеек. Мороз? Ну, какой мороз! Ржавели, скрипели качели. Фонарь разливался маслом. По физике вроде тройка, зато рисование-пять! Валерка хотел собаку. С Валеркой всё было ясно. Я очень хотел пломбира. И с гимном советским тетрадь. А варежки на резинке. А облако в небе- слоник, А двор был большой вселенной. Практически целый мир. А мама красивая очень. А в телеке электроник. Валерка хотел собаку. Я очень хотел пломбир. Но щёлкнул вдруг выключатель. Цветными вдруг стали фото. Вот я в первый раз побрился. А вот я куда-то лечу. Валерка купил собаку. А лет через тридцать спился. Пломбира сегодня -море. Да что-то я не хочу. (с) Александр Гутин

Александр Гутин

Ангел Иванцов

Пехотный сержант Николай Иванцов, В окопе ел кашу из согнутой плошки, Пока светлый Ангел с белым лицом Не протянул Николаю ладошку.

Минуту назад было пение птиц, Весенние ветры траву шевельнули, Секунду назад меткий снайпер Фриц Убил Николая нежданной пулей. С землей под ногтями, нежданно легка, Из гимнастерки латанной рвани, Нелепо смотрелась его рука На фоне белой ангельской длани. Был ангел крылат, сероглаз и гол, По желтым лучам цвета спелого хлеба Небесный ангел его повел Куда-то вверх в направлении неба. Пехотный сержант Николай Иванцов, За ангелом плелся походкой не быстрой, И в удивлении пожимал плечом, Не веря, ведь был Иванцов коммунистом. И дождик хлынул, и грянул гром, А небо раскрылось створками двери, Сержант сел рядом с Святым Петром За длинным столом тайной вечери. Средь виноградных сидел он лоз, Также, как ангел вдруг став крылатым, И напомнил лицом ему сам Христос Погибшего летом под Курском комбата.

ДРУЗЬЯМ
Опять сегодня пир горой,
Тьма мужиков и женщин рой.
Плотны ряды и ровен строй —
Одна дорога.
Поднимем не один бокал,
Закусим тем, что бог послал,
Хоть посылать он нынче стал
Не так уж много.

В кругу друзей, среди подруг,
Красивых глаз, надежных рук.
Разнообразен этот круг,
Но в главном — схожесть:
Мы верим в то, о чем поем,
За что сражаемся и пьем,
И в то, что вечер проведем
Не без художеств.

Здесь безмятежность школьных лет
И хмель студенческих побед,
Здесь тяжесть первых эполет,
Вкус первой пыли.
Здесь те, с кем брали Крымский мост
И артистический помост,
С кем от ментов в ночи вразброс
Мы уходили.

Здесь стройотрядные бойцы —
Мелиорации отцы,
С кем бороздили все концы
Сибирских далей,
Прошли бетон, лесоповал,
Прорыли не один канал,
Но, слава богу, что Арал
Не осушали.

Здесь наши юные года
И наша первая беда,
Ночной троллейбус, поезда
Без остановок.
Здесь наши речки и моря,
И паруса, и якоря,
И даже то, что было зря
И будет снова.

Здесь с кем на острове Цейлон
Мы под тропический циклон,
Под детский плач и женский стон
Писали «пулю»,
С кем сквозь карельскую тайгу
В густом неласковом снегу
Спирт неразбавленный в пургу
Из фляг тянули.

Здесь споры с пеною у рта,
Что не с того гребем борта,
Что нет ответов ни черта
На все вопросы,
Что все — обман и лабуда,
Что снова рулим не туда
И что пора уж поезда
Пускать с откосов.

Здесь непорочные мечты
И наши прочные плоты,
Здесь огонек от бересты
На хмурых зорях.
Здесь не горят черновики,
Здесь сохнут злые языки,
И здесь все наши мужики,
Кто нынче в море.

Не то чтоб только напрямик
Вело нас время-ростовщик,
Давая в долг то день, то миг
Пред новым стартом.
Пытало время на излом,
Мы расквитались с ним потом,
Когда пером, когда кайлом
Ломая карту.

Я рад, что мы сегодня здесь,
А где-то там — за съездом съезд,
За манифестом — манифест,
Гудит держава.
И мы гудим, но мой совет —
К нам не ходите на банкет,
В наш монастырь прохода нет
С чужим уставом.

Судьба моя предрешена:
Пусть в перестройке
вся страна,
Я ощутил ее сполна
И буду спорить,
И буду клясться на крови:
Хоть тыщу съездов созови,
Но нашей дружбы и любви
Не перестроить.

Cергей Лавров, Москва, март 1990 года

Отредактировано Каптёр (07-02-2016 18:46:54)